Лицо девушки побледнело, а в глазах промелькнула ярость. Как он мог подумать, что она пошла на это ради тайной встречи с любовником! Задавая подобные вопросы, он ее оскорбляет – это невозможно вынести. Прежде чем Лизетта поняла, что делает, ее рука изогнулась, чтобы нанести удар по его лицу. Он легко поймал ее за запястье, как будто предвидел такую реакцию. Девушка в бешенстве закричала и начала отчаянно бороться с ним, пытаясь ударить другой рукой.
Он развернул ее и завел ей руку за спину. Лизетту пронзила боль, и она вскрикнула. Макс тотчас отпустил ее запястье и обхватил, зажав ей руки. И тут у него возникло мрачное подозрение. Выражение его лица тотчас стало ледяным.
– Полегче, – проговорил он. – Успокойся. Я не причиню тебе вреда.
Он взглянул на близнецов, которые, как зачарованные, наблюдали эту сцену.
– Уходите оба, – сказал он.
– Но почему? – горячо запротестовал Жюстин. – Это мы ведь обнаружили ее, и кроме того…
– Сейчас же, – сухо произнес Макс. – И скажите бабушке, я жду ее в библиотеке.
Нет! Лизетта хотела в панике закричать, когда увидела, что мальчики уходят, нехотя волоча ноги и поглядывая на нее через плечо. Не оставляйте меня с ним!
– У него мои вещи! – воскликнула она, осуждающе глядя на Жюстина.
– Жюстин, – обратился к нему Макс тихим голосом, в котором звучало предупреждение.
Юноша усмехнулся, достал из кармана носовой платок с монетами и бросил его на ближайший стул. Затем выскользнул за дверь, прежде чем отец успел сделать ему выговор.
Оставшись наедине с Волераном, Лизетта сбивчиво заговорила:
– Месье Волеран, я ужасно сожалею, что нарушила право вашей собственности, но так как я не нанесла вам ущерба, позвольте мне исчезнуть. Я никогда не побеспокою вас снова, потому что уверена, у вас есть более важные дела, чем возня со мной, и… – Лизетта запнулась и удивленно взвизгнула, почувствовав, что он поднимает сзади ее рубашку. Кожей она почувствовала влажный воздух. – Нет! – вскрикнула девушка в ужасе и попыталась освободиться от удерживающей ее руки. – Вы не смеете… не можете…
– Разумеется, могу, – сухо сказал Макс, засовывая край рубашки ей за воротник. – У вас нет причины опасаться меня, мадемуазель. Меня не интересуют ваши… – он сделал паузу и насмешливо добавил:
– женские прелести. И мне нет никакого дела до вашей девичьей скромности.
Если бы Лизетта не была так шокирована, она, возможно, и возразила бы, но девушка понимала, что захватившему ее человеку ничто не мешает делать все, что ему захочется.
– Я презираю вас, – сказала она слабым голосом и вздрогнула, когда он обнаружил конец тряпки, зажатый под мышкой правой руки. На мгновение его рука мучительно приблизилась к ее груди. – Вы не джентльмен, – пробормотала она, изгибаясь, когда он ослабил повязку. – Вы бессердечный, бесцеремонный… грубый, наглый, жестокий и бесчувственный…
Пока она излагала свое мнение о нем, Макс развязал повязку. Лизетта в панике прикрыла руками свою грудь, дрожа от унижения.
– Я так и думал, – услышала она голос Макса и почувствовала его взгляд на голой спине. Он словно обжигал ее нежную кожу. Лизетта покраснела. Ни один мужчина не видел прежде ее обнаженного тела. Она неуверенно попыталась отстраниться, но его рука обхватила ее за талию. – Перестань дергаться, – строго сказал он. – Я не собираюсь приставать к тебе, к тому же моя мать в любой момент может появиться здесь.
Застыв от унижения, Лизетта терпеливо переносила его обследование. Она знала, что на теле у нее много следов от укусов комаров через одежду. Места, которые она расчесала, сильно болели. Синяки недельной давности от побоев Гаспара покрывали все ее тело разноцветными пятнами. Что мог подумать об этом Волеран? Почему он ничего не говорит?
В затянувшемся молчании Лизетта слегка покачивалась в стальном кольце его рук и, что удивительно, была едва ли не благодарна за их поддержку. Внезапно она так ослабла, что с трудом стояла на ногах и изо всех сил старалась держать глаза открытыми. В конце концов подбородок ее опустился и глаза закрылись. Чувствуя свою беспомощность, она ждала, что будет дальше. Все происходило помимо ее воли. Странно, но она не испытывала неприятных ощущений от его твердых, сильных рук. Может быть, это был сон… Ну конечно, сон: легкое прикосновение кончиков его пальцев к ее спине, их движение от синяка к синяку, которое, казалось, обжигало кожу. Соски ее груди набухли и стали до боли твердыми. Ей хотелось уклониться от этой властной, но дающей утешение руки.
Макс медленно опустил конец задранной рубашки и прикрыл хрупкое тело девушки. Затем повернул ее лицом к себе, держа руки на ее плечах. Выражение его лица было бесстрастным, почти нечеловеческим, неподвижным, подобно граниту.
– Кто это сделал?
Она поняла, что он спрашивает о синяках. И как прежде, непреодолимая сила заставила ее говорить:
– Мой отчим.
– Кто он?
– Гаспар… Гаспар Медар.
– А… Значит, месье Медар имеет склонность к подобным делам?
И хотя его тон был небрежным, почти безразличным, Лизетта почувствовала, что ее ответ имел для него важное значение.
– Мы приехали из Натчеза… для бракосочетания. Я отказалась выйти замуж за человека, которого отчим выбрал для меня, и он очень разозлился.
Брови Макса слегка приподнялись. Пока креольская девушка не вышла замуж, отец или отчим считался ее полновластным хозяином, каким затем становился муж. Не повиноваться воле родителей, особенно в деле бракосочетания, для этих мест немыслимо.
– При таких обстоятельствах большинство людей не стало бы осуждать хозяина за то, что он наказал свою непокорную дочь, – сказал Макс.
– А… а вы?
– Я не уважаю человека, который бьет женщин. Независимо от обстоятельств.
– Это… – Слова застряли у нее в горле. – Это большое счастье для вашей жены, месье.
То ли ей показалось, то ли на самом деле в его глазах внезапно промелькнула веселая искорка.
– У меня нет жены, малышка.
– О… – Лизетта отвернулась, и щеки ее порозовели. Неожиданно для самой себя она смутилась.
– Где сейчас твой отчим? Полагаю, не слишком далеко отсюда.
– Пожалуйста, месье, умоляю вас…
– Можешь не рассчитывать, что я отпущу тебя, поскольку, как ты уже догадалась, я не намерен делать это, – сказал Макс с улыбкой. – Где остановился Медар?
– Он в доме месье Сажесса. – Лизетта опустила голову, не заметив, какая вспышка злобы внезапно промелькнула в золотистых глазах ее пленителя.
– Твой нареченный Этьен Сажесс?
– Да.
– А твое имя? – быстро спросил он.
– Лизетта Керсэн, – прошептала она и почувствовала слабость.
