Вслед за нами выходит Алекс и занимает позицию внизу лестницы. Мы с Террелой бежим наверх. Я вдруг чувствую, что ноги у меня стали словно чугунные, по сто фунтов каждая, и виноваты в этом вовсе не плие, которыми мы только что занимались.
— Давай лучше не будем, — говорю я.
— Ш-ш… там мистер Лестер! — говорит Террела.
Мистер Лестер стоит в большой зале на третьем этаже. Рядом с ним человек в белом комбинезоне. Они прикладывают к стене картонки с образцами краски и что-то обсуждают. Мы крадемся вдоль противоположной стены коридора, надеясь, что он нас не видит.
В туалете шумит вода. Выходит девочка из младшей группы. На ней розовая футболка и колготки — так ходят все малыши. Раньше они носили трико и колготки, но никак не могли управиться со всеми этими одежками в туалете, то и дело не успевали вовремя их снять, и после нескольких таких случаев мисс Деббэ сказала, что футболки для занятий балетом тоже годятся.
Девочка смотрит на нас круглыми глазами.
— Здесь что сегодня, весь город собрался? — шепчу я.
— Ш-ш! — отвечает Террела.
Дверь кабинета мисс Деббэ приоткрыта. Нам остается всего несколько шагов, но тут сзади слышится противный голос:
— И что это вы тут, интересно, делаете?
Это девочка в диадеме. Она упирает руки в бока, словно учительница на школьном дворе во время большой перемены.
Мы с Террелой смотрим друг на друга. Должно быть, из-за шума унитаза мы не расслышали свист Алекс.
— А ты? — спрашивает Террела. Я бросаю быстрый взгляд в сторону большого зала. Мистер Лестер и маляр не обращают на нас никакого внимания.
— Я иду в туалет, а тебе какое дело? — отвечает девочка, поправляя свою диадему — наверное, специально, чтобы мы заметили, что диадема у нее новая, с розовыми и сиреневыми стразами.
— Мы тоже в туалет, — говорит Террела. Мы стоим ближе к двери туалета, чем девочка в диадеме.
— Иди первая, — говорю я ей.
Она смотрит на меня с подозрением.
— Почему это?
Мы теряем время. Кто знает, сколько еще мистер Лестер будет заниматься краской? Приходится выкручиваться, и я говорю:
— Меня мутит от пируэтов. Того и гляди, стошнит, а тогда запах будет…
Девочка в диадеме пулей влетает в туалет и захлопывает дверь.
— Быстро! — говорит Террела.
Мы ныряем в кабинет мисс Деббэ. Он очень напоминает уборную прима-балерины (что неудивительно — ведь в молодости мисс Деббэ была именно прима-балериной). На стене — зеркало в золоченой раме, на комоде с выдвижными ящиками стоит ваза с лилиями. В центре кабинета, на красном персидском ковре высится стол. В воздухе витает запах духов мисс Деббэ.
— Шкатулка в правом нижнем ящике стола, — шепотом говорит Террела.
Я обхожу стол. В правой тумбе у него три выдвижных ящика. Я тянусь к нижнему, но замираю, не успев до него дотронуться.
— А как же отпечатки пальцев? — говорю я.
— Ты же не в сериале! — говорит Террела. — И вообще, мисс Деббэ не станет искать отпечатки, потому что мы скоро вернем туфли на место, и она вообще ничего не узнает.
И все-таки я вытягиваю из розовой коробки на столе бумажную салфетку и оборачиваю ею ручку ящика, прежде чем за нее взяться, — на всякий случай.
Резная деревянная шкатулка стоит у передней стенки ящика. Я робко открываю крышку. Пуанты лежат внутри, на слое желтой папиросной бумаги. Я осторожно извлекаю их из шкатулки. Видеть их мне уже случалось, и не раз, но держать в руках — это совсем другое ощущение. Эти туфли касались сцены «Балета Нью-Йорка», а носила их одна из самых известных балерин мира. Прикоснуться к этим туфлям — все равно что прикоснуться к кисти, которой писал свои картины Леонардо.
Террела выглядывает из кабинета и снова поворачивается ко мне.
— Бренда, скорее! — шепчет она.
Я возвращаюсь в реальность и тут понимаю, что мы допустили промах. Мы явились сюда прямиком с занятия, и мешки, в которых мы носим балетную обувь, остались в раздевалке.
— Куда их положить? — спрашиваю я. — Нельзя же вот так вот просто вынести их в руках!
Мы озираемся — может быть, здесь найдется пластиковый пакет? Но пакета нет.
— Сунем под трико, — говорит Террела. — Дай мне.
Я даю ей туфлю, и она сует ее в вырез своего трико. Я делаю то же самое.
— Пропихни на бок и прикрой рукой, — говорит Террела. Я вожусь с туфлей до тех пор, пока она не оказывается у меня на правом боку носком вверх.
— Дай посмотрю, — говорит Террела. Я поворачиваюсь к ней, стараясь держать руку естественно.
— Ничего, сойдет, надо только быстрее добраться до раздевалки, — говорит она. — У меня не слишком торчит?
— Как будто большая опухоль на ребрах, — говорю я.
— Чего-чего? — переспрашивает Террела, но тут мы снова слышим шум спущенной воды.
— Бежим! — говорит Террела и тянет меня за собой, вон из кабинета. Не оглядываясь, мы мчимся вниз по лестнице. Надеюсь, девочка в диадеме не заметила, что мы выбежали из кабинета мисс Деббэ.
Мы вбегаем в пустую раздевалку и вытаскиваем туфли из-под трико. Я беру у Террелы вторую туфлю и прячу обе в свой мешок. После этого мы надеваем кроссовки и куртки и выбегаем на улицу, где нас ждут взрослые. Эпата, Алекс и тройняшки вопросительно на нас смотрят. Террела поднимает оба больших пальца. Эпата подмигивает.
— Спасибо, Тер, — шепчу я, прежде чем подойти к Эпате и ее сестре — они должны проводить меня до дома.
— Удачи, — говорит Террела.
Что ж, теперь удача мне не так уж и нужна. Всего-то и осталось, что показать Тиффани туфли мисс Камиллы Фримен. А через три дня мы отнесем их обратно, положим на место, и я смогу позабыть об этой истории и спать спокойно. Это проще, чем выучить число «пи» до десятого знака — а уж число «пи» я назову, даже разбуди меня посреди ночи.
Глава 6
— Я пришла! — кричу я, захлопывая входную дверь. Обоняние сообщает мне о наличии в доме свежеиспеченного печенья с шоколадной крошкой (ну, то есть я чувствую его запах).
Мама выходит поздороваться. На ней зеленый передник поверх джинсов, и прежде чем обнять меня, она вытирает об него руки.
— Я пеку печенье для благотворительного базара в библиотеке, — говорит она. — Как занятия?
— Отлично, — говорю я. — А где Тиффани?
Кажется, я впервые в жизни хочу поскорее увидеть кузину. Жаль будет, если она уехала и вся наша нервотрепка окажется впустую.
