На деле все оказалось совсем не так, как было спланировано. Во время первой стражи никто не сомкнул глаз — во-первых, все ужасно нервничали, а во-вторых, спать на земле оказалось настоящей пыткой. Но по мере того, как тьма бледнела, а белизна деревьев таяла в свете разгорающегося утра, совы начали клевать клювами. Головы их клонились все ниже и ниже, пока не попадали на грудь или за спину: надо сказать, что очень молодые совы во сне частенько поворачивают голову назад, так что она оказывается у них прямо между лопаток.
* * *
— Сорен, проснись! Твоя очередь, — шептала Руби. Он моргнул и открыл глаза. Потом поднял голову.
— Не трусь. Тут никого нет. Ни ворон, ни енотов, ни скрумов-проглотов, — тихонько закурлыкала Отулисса, как делают все совы, когда смеются.
Сорен подошел к невысокой кочке, торчавшей посреди поляны. Расправив крылья, он легко вспорхнул на вершину наблюдательного пункта.
Пока он спал, туман снова сгустился. Легкий ветерок, круживший между деревьями, перемешивал и взбалтывал сизую дымку, придавая ей самые разные очертания. Одни туманные облака были длинные и узкие, другие — пышные и пушистые. Сорену припомнилась глупая болтовня маленьких совят про бабушек и дедушек. Вообще-то совята были славные, хотя и раздражали немного. Неужели еще совсем недавно он и сам был таким?
Сорен плохо помнил своих родителей, а бабушку с дедушкой и вовсе не знал. Не успел узнать… Сорен моргнул и снова уставился в клубящийся туман. Странно, он никогда не думал, что туман можно рассматривать, как облака — вот енот, а олень вскочил на торчащий из земли пень, а выпрыгнула из воды рыба. Сорен так загляделся, что не сразу заметил, как сизый туман постепенно соткался в одну огромную бесформенную маску, а потом вдруг распался на две груды. Облака заколыхались, принимая какую-то форму, показавшуюся Сорену мучительно знакомой. Что это? Кто это? Вот перед ним возникла красивая пушистая фигура, и Сорен даже издали почувствовал, какая она теплая и мягкая. Ему показалось, что из тумана кто-то его зовет, но вокруг по-прежнему не было ни души. Что за наваждение такое?
Он замер. Без сомнении, что-то происходило! Сорен нисколько не боялся. Ему было не страшно, а грустно — ужасно, невыносимо грустно. Какая-то неведомая сила тянула его к двум туманным фигурам. Они были такие пушистые и так знакомо наклоняли головы, словно хотели выслушать его. Ну конечно, это они его звали, они говорили с ним — только без звука. Голоса их звучали у Сорена в голове.
А потом ему почудилось, будто он вышел из своего тела. Крылья его сами собой распахнулись. Сорен поднялся в воздух — и одновременно остался сидеть на кочке. Он отлично видел свои крепко впившиеся в мох, когти. И в то же время какая-то тень покидала его тело. Это был он — и не он. Его тело — бледное, сотканное из тумана, было сродни двум другим призрачным теням. То, что было им и одновременно не им, поднималось все выше и выше, а потом, взмахнув крыльями, полетело на самый край поляны, где на ветке большого белого дерева уже ждали его две призрачных птицы.
— Отраженный свет?
— Нет-нет, Сорен, это не отраженный свет.
— Скрумы?
— Пусть будет так…
— Мама? Папа?
Туман задрожал и вспыхнул, как вспыхивает темная вода под луной.
Набрав высоту, Сорен посмотрел вниз и увидел собственную фигуру, несущую караул на прежнем месте. Он вытянул коготь — коготь оказался прозрачным! А потом он опустился на ветку, и тут же почувствовал странный покой. Как будто все это время в желудке у него зияла рана, а теперь она вдруг затянулась и исчезла. Сорен протянул коготь к матери, но его лапа прошла насквозь ее туманное тело.
— Я умираю? Я тоже стану скрумом?
— Нет, любимый.
Никто не называл его любимым с тех пор, как он был похищен патрулями Сант-Эголиуса.
Сорен склонил голову набок, чтобы получше рассмотреть своих родителей, но туман постоянно менял форму, растекался и снова собирался воедино. Он узнавал мать с отцом, и все-таки они не были настоящими. Перед ним сидели две туманные тени. И все же это были они.
Но неужели они все это время были здесь, дожидаясь его? Незавершенное дело? Значит, это правда?
— «Мы думаем, что да», — прозвучал у него в голове голос отца.
— Разве вы сами не знаете?
— Не совсем так, милый. Мы не уверены. Мы просто знаем, что что-то не так. У нас есть чувства, но нет на них ответа.
— Вы хотите меня о чем-то предупредить?
— Да, любимый. Но вся беда в том, что мы не знаем, от чего хотим тебя уберечь.
Интересно, знают ли они про Клудда? Сорен хотел рассказать маме с папой, как братец Клудд выбросил его из гнезда, но в мозгу у него вдруг стало пусто. Слова посыпались с клюва. Он отлично слышал звук собственного голоса, но не чувствовал ответного отклика.
Он рассказывал родителям о Клудде, а мама с папой даже не шелохнулись. Они ничего не слышали! В голове у Сорена стало совсем тихо. Видимо, его родители могли разговаривать лишь на безмолвном языке мыслей. Но Сорену, как назло, никак не удавалось мысленно подобрать слова, а родители были бессильны ему помочь.
«Металл! Берегись Металлического Клюва!» — вдруг взорвалось в голове у Сорена.
Он узнал голос своего отца. К сожалению, этот крик исчерпал силы скрума. Прямо на глазах у Сорена отцовская фигура начала таять, расплываясь в тумане. То же самое происходило с матерью. Марево, из которого были сотканы их фигуры, бледнело и истончалось.
Сорен протянул коготь, чтобы удержать его.
— Не уходите! Не уходите, прошу вас! Не покидайте меня! Вернитесь!
— Да что ты так вопишь, дружище? Перебудил всех нас! Сорен очнулся на земле, прямо над ним возвышался сонно моргавший Пут. Как он очутился внизу? Только что он сидел на ветке дерева, но совсем не помнил, чтобы слетал на землю! И тумана больше не было. Совсем не было.
— Прости, Пут. Я взлетел вон на то дерево. Мне показалось, я что-то там заметил, — пробормотал Сорен.
— Не болтай чепухи, дружок, — рассмеялся Пут. — Я проснулся несколько минут назад. Ты стоял здесь, на кочке. Сна у тебя не было ни в одном глазу, как и полагается хорошему дозорному. Можешь мне поверить — я бы тебе хвост вырвал, усни ты на посту!
— Значит, я все это время был на этом месте? — недоверчиво спросил Сорен.
— Клянусь тебе, — буркнул Пут и посмотрел на Сорена с таким любопытством, с каким обычно смотрят на сумасшедших. — На этом же месте, все время. Будь ты на дереве, я бы это заметил, можешь мне поверить!
«Значит, это был всего лишь сон? Но он казался таким настоящим… Я слышал голоса мамы и папы! Они звучали у меня в голове, как наяву».
— Пора отправляться, — Пут посмотрел на небо, окрасившееся тусклым багрянцем. Розовые облака поползли над землей. — Полетим на запад, пойдем галсами.
