И только в колледже я наконец поняла, что мамину откровенность нельзя было назвать стандартной практикой во взаимоотношениях матерей и дочерей. Однажды мы с моей подружкой Эллен шутили у себя в комнате насчет необрезанного члена, с которым ей неожиданно пришлось столкнуться накануне вечером, и я рассмеялась:
– Боже мой! Надо срочно поделиться с мамой! Отправлю ей сообщение.
Эллен буквально оцепенела:
– Ты серьезно? Ты рассказываешь своей маме подобные вещи?!
Погоди-ка! Неужели твоя мама не знает все до мельчайших подробностей о гениталиях всех парней, с которыми ты когда-либо встречалась? Ну ладно. Моя тоже.
Но вернемся к начальной школе. На уроке истории я попросила другую свою подружку дать мне карандаш и получила такой же ответ:
– Мама больше не разрешает мне с тобой разговаривать.
Я была озадачена. Неужели Эшли всем разболтала? Оставшуюся часть школьного дня я мужественно глотала слезы, но, оказавшись в маминой машине, не выдержала, и с трудом сдерживаемые всхлипы вырвались наружу неудержимым потоком соплей с душераздирающими судорожными подергиваниями.
Мама Эшли взяла на себя почетную миссию организовать против меня крестовый поход мамаш из родительского комитета – такую кампанию могла позволить мающаяся бездельем женщина, которой абсолютно некуда приложить свои тщательно наманикюренные руки. Она обзвонила всех до единой матерей из моего класса и посоветовала им запретить своим детям водиться со мной, так как я разрушила жизнь Эшли и вообще отвратительная, одержимая «вопросами зова плоти» девчонка. Сам факт, что эта дама не рискнула произнести слово «секс» в разговоре с другими взрослыми, явно говорит о наличии такой проблемы, как подавленная сексуальность, но в первую очередь заставляет искренне жалеть ее дочь.
Ее кампания за награждение меня алой буквой «Н», клеймом малолетней нимфоманки, категорически не устроила мою маму. И она подняла топор войны. На следующее утро в машине она врубила на полную мощность «Паблик энеми» и «Нигеров со мнением», а потом вместо того, чтобы пойти на работу, отправилась для решающей битвы в кабинет директора. И на хрен полицию!
Мистер Томпсон терпеливо выслушал ее филиппики о мамашах-пуританках и добрачном сексе, но в принципе воспринял все вполне нормально и даже начал тихо хихикать.
– Простите меня за мой смех, но ох уж эти мамаши! Не переживайте. Я постараюсь вразумить мать Эшли. Неужели они не понимают, что все дети в этом возрасте только и говорят о сексе?!
– Вот именно! Если бы они жили на ферме, то давно увидели бы все своими глазами!
Возможно, мамино заявление было основано на ее богатом детском опыте наблюдений за спариванием животных на ферме, особенно если учесть, что она выросла в Атлантик-Сити, Нью-Джерси.
Мистер Томпсон позвонил маме Эшли и велел ей положить конец сплетням. И несмотря на переживания этой высокоморальной дамы из-за «разрушенной жизни» дочери, и Эшли, и я стали совершенно нормальными подростками. Нет, не подруги, конечно, но вполне приспособленными к жизни отпрысками мамаш, исповедующих прямо противоположные методы воспитания. И тем не менее я действительно надеюсь, что мама Эшли в конце концов рассказала ей, откуда берутся дети или, по крайней мере, где находится влагалище.
Мое первое фальшивое удостоверение личности
Большинство детишек получает свои первые липовые удостоверения с помощью сомнительных друзей со связями в отделе транспортных средств. Что до меня, то первое фальшивое удостоверение личности я получила в возрасте двенадцати лет от своей мамы. Заметьте, это отнюдь не давало мне право начать глушить пиво и обкуриваться «Мальборо лайтс». Нет, это было частью маминого генерального плана помочь мне попасть в колледж, принадлежащий к Лиге плюща.
Если мама чем-то одержима, то становится пугающе убедительной. При удачном стечении обстоятельств она способна уговорить убежденного вегетарианца одним махом съесть блюдо жареных ребрышек. И когда я была в шестом классе, она убедила нас с папой в том, что:
1. Возможность попасть в колледж Лиги плюща – самая важная вещь на свете.
2. Мы должны немедленно приступить к созданию идеального резюме для поступления в колледж, включая факультативы и высокую успеваемость.
Вы спросите: как то, чем вы занимаетесь в возрасте двенадцати лет, может повлиять на поступление в колледж? Наверняка нет, но это засело у мамы в мозгах, точно так же, как и данные измерений количества канцерогенных веществ в воде из-под крана, что в результате вылилось в употребление в течение пятнадцати лет бутилированной воды.
После нескольких звонков в ведущие университеты (под вымышленными именами, чтобы не уменьшить мои шансы на поступление через шесть лет) мама определила три вида факультативной деятельности, считающихся «товаром повышенного спроса» для зачисления в колледж: это туба, водное поло и спортивная команда. Отдав должное моей артистической натуре, мама начала с тубы. Ведь что может быть круче, чем обвиться вокруг огромного духового инструмента и десять лет потеть на парадах и постоянно застревать в дверях?
Я согласилась попробовать спортивную команду, и мама нашла для меня летний гребной лагерь при Стэнфордском университете, правда, туда принимали лишь с четырнадцати лет. А мне, если помните, было только двенадцать, но мама тем не менее меня туда записала. К черту правила! Ведь в лагере работали самые настоящие тренеры из Стэнфорда! И кто знает? Быть может, меня заметят и отберут для зачисления в университет! Как завравшуюся двенадцатилетнюю малявку.
И вот одним прекрасным утром в конце весны мама разбудила нас с папой и усадила в автомобиль, чтобы совершить, как она выразилась, «удивительную поездку». В последний раз, когда она так говорила, дело кончилось тем, что мы прокололи шину и застряли в Комптоне. Почему? Мама тогда хотела попытать удачу в винном магазине, прославившемся продажей выигрышных лотерейных билетов.
Когда мама свернула со скоростной трассы I-10 на Кленовую улицу, я почувствовала облегчение и прилив радостного возбуждения. Я инстинктивно поняла, что мы направляемся в аллею Санти, представляющую собой пешеходную улочку в самом сердце Лос-Анджелеса. Это оживленный проход между трехэтажными домами с магазинами и ларьками, торгующими всякой всячиной – начиная с левых DVD и кончая контрафактными сумками и разной живностью.
– Боже мой, ДА-А-А-А! Мама, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, давай купим сегодня черепаху!
– Посмотрим. Но сперва нам надо найти тебе фальшивое удостоверение личности!
– Что?! – Папа, сидевший на пассажирском сиденье, резко повернулся к маме.
– Расслабься, Майкл. Мы же не дробовик едем покупать! И твоей дочери еще рано шляться по клубам. Это для гребного лагеря, в который она поедет нынешним летом. Они сказали, что мы должны принести документ, подтверждающий ее возраст.
