Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
«– Отчего блоха прыгать не может? Молчание: двойка.
Надо отвечать:
– От абсолютно гладкой поверхности.
Засада – в каламбуре смешения слов „отчего“ и „от чего“; кто поймет „от чего“ в смысле „почему“, – получит двойку.
Еще вопрос:
– Что будет с градусником, если его выкинуть на мостовую с третьего этажа?
Ответ:
– Разобьется. Двойка.
Надо было анализировать состояние ртутного столба градусника, а не стекло футляра, а тут – каламбур (градусник, как стеклянный инструмент, и градусник, как вместилище ртути)».
Тимирязев рассказывал о приеме, когда перед некоторыми экзаменами преподаватели спрашивали: «с боем или без боя?» «„Без боя“ – означало тройку без экзамена, а „с боем“ значило, что экзаменующийся желал подвергать себя всем случайностям экзамена». По мнению Тимирязева, если бы Столетов «„без бою“ выпускал целые поколения медиков, без знания физики, а следовательно, и без возможности знать физиологию, то едва ли бы мог сказать о себе qu'il a merite de la patrie (заслуживает благодарности родины (фр.))». Поэтому-то и возникло впечатление о Столетове, как о строгом экзаменаторе. «Студент-медик первых курсов должен был проглотить без малого все естествознание плюс еще известное количество своих собственных специальных предметов. И учащиеся давно сознавали невозможность этого положения, и вот с давних пор устанавливается какое-то немое соглашение, что это учение не настоящее, а так, для вида, для формы». Естественно, примириться с таким Александр Григорьевич не смог.
Журит за ошибки Столетов не только учеников. Его лучший друг Тимирязев на этот счет вспоминал: «Никогда не забуду, как в этих самых стенах он распекал меня, как школьника, за один неудавшийся в моем сообщении опыт. Тщетно представлял я себе в оправдание, что неудача произошла оттого, что во время перерыва заседания сдвинут был прибор, а я это заметил, когда было уже поздно. Он только строго повторял: „Перед публикой не может быть удач и неудач. Понимаете – не может быть“. И, конечно, он был прав, в его словаре этих слов не существовало».
Но все же Столетов строг, но справедлив. Услышав однажды, что студент, хорошо занимавшийся весь год, вдруг не решается прийти экзаменоваться, из-за страха провалиться, Столетов посылает к нему своего племянника. Тот просит ученика все же явиться на экзамен. И он проходит вполне благополучно.
Очень скоро у Александра Григорьевича просыпается талант замечать и выделять особенных, одаренных студентов.
«Особенной заботливостью пользовались со стороны А. Г. те из его учеников, которые своими способностями и прилежанием успели обратить на себя его внимание и были оставлены при университете для приготовления к профессорскому званию на кафедре физики, – рассказывал Соколов, который учился у Столетова в семидесятых, а затем стал его коллегой в Московском университете. – Он постоянно следил за их дальнейшими занятиями, как теоретическими, так и в лаборатории, живо интересовался их успехами и всеми зависящими от него средствами облегчал их первые шаги на научном поприще».
Алексей Михайлович Соколов. 1854–1928
«Физическая наука в ее идеальном виде является сочетанием творческой мысли с экспериментальным искусством», – говорит Столетов. Этими словами словно пропитана вся его первая научная работа, ставшая докторской диссертацией – «Исследования о функции намагничения мягкого железа». В ней ученый совмещает теорию и практику, вычисления и опыт.
Публикация Столетова о намагничении за рубежом
Публикация Столетова о намагничении в России
В семидесятых в жизнь Александра Григорьевича приходят новые люди, которые останутся близкими на всю жизнь.
6 октября 1872 года одна из аудиторий физико-математического факультета оказывается переполненной – на первую лекцию профессора ботаники Петровской академии Климента Аркадьевича Тимирязева пришли не только студенты, но и весь профессорский состав.
«Высокий, худощавый блондин с прекрасными большими глазами, еще молодой, подвижный и нервный, – он был как-то по-своему изящен во всем… Говорил он сначала неважно, порой тянул и заикался. Но когда воодушевлялся, что случалось на лекциях особенно по физиологии растений, то все недостатки речи исчезали и он совершенно овладевал аудиторией», – вспоминал Тимирязева В. Г. Короленко, учившийся у него в те годы.
Климент Аркадьевич Тимирязев. 1843–1920
Казалось бы, что общего у спокойного, сдержанного Столетова и страстного Тимирязева. Но они сошлись в самом главном – мировоззрении – непримиримости к стагнации и произволу. Они оба упорно боролись за российское образование и просвещение. Как мог не любить Столетов человека, говорившего о великом союзе науки и демократии и твердившего, что главная цель естествознания – это борьба с реакцией?
С каждым днем они становятся друг другу все ближе. О теплоте их отношений можно судить по одному из писем Столетова в октябре 1876 года.
«Дорогой Климент Аркадьевич, – пишет Александр Григорьевич, – сердечно поздравляю Вас с избранием в экстраординарные профессоры Университета. Совет большинством в 31 голос утвердил Вас в этой должности. Радуюсь этому от всей души».
Сдружился Александр Григорьевич с адвокатом В. И. Танеевым и его братом композитором С. И. Танеевым.
Владимир Иванович – выдающийся общественный деятель и юрист, один из самых передовых людей в те годы, он выступал защитником в небезызвестном «Нечаевском» процессе. «Я с давних пор уважаю как преданного друга освобождения народов», – пишет о Танееве в одном из писем Карл Маркс, который подарил Владимиру Ивановичу свою фотографию с дарственной надписью на обороте. В нем Столетов, как и в Тимирязеве, находит своего единомышленника.
Отдых в доме Танеева. За инструментом Танеев, Столетов переворачивает ноты
Сергей Иванович, ученик Чайковского, учитель Рахманинова и Скрябина, с 1885 по 1889 года директор Московской консерватории, сближается со Столетовым на почве музыки. Александр Григорьевич становится его восторженным почитателем и частым гостем его выступлений, а Сергей Иванович часто говорит, что если бы Столетов в свое время не стал физиком, то из него мог бы получиться исключительный музыкант. Часто после обеда они даже играют в четыре руки.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
