Он больше не слышал музыки, не замечал ни девушки, ни кухни. Он видел только круги, разбегающиеся по тёмной воде, и чувствовал страх.
Похожий страх он испытал однажды в детстве – и тогда же решил, что никогда впредь не позволит себе так бояться. Потому что это позорно, потому что всегда нужно стремиться быть смелее других, быть впереди, быть лучше…
– Флэш! Эй, Флэш! – это Гэб Уинслейт, успевший к тому времени покинуть спальню, изо всех сил тряс Уэсли за плечи.
Девицы что-то тараторили наперебой, Норман Псих монотонно бубнил одну и ту же фразу: «Я не понимаю, что произошло».
Внезапно Уэсли вскочил, чуть не сбив Гэба с ног, и сгрёб Нормана за шиворот.
– Не понимаешь? Не понимаешь, мать твою? Это всё ты со своим идиотским кладезем бездны! Ты виноват!..
– Эй, да ты чего… – попробовал отвязаться от него Псих. Флэш отшвырнул Нормана так, что тот врезался в кухонный стол.
– Он с ума сошёл! Обалдел совсем! – заорал Норман, скрываясь в гостиной. Уинслейт в это время пытался удержать Уэсли. Но Флэш и сам оставил попытки преследовать свою жертву.
– Всё нормально, Гэб. Слышишь? Отцепись от меня.
– Да что случилось-то?
– Не знаю. Просто… я почему-то отключился на секунду. Вот и всё.
Через пару минут он извинился перед Норманом, толком не понимая, что заставило его наброситься на приятеля.
После этого случая ни к какой наркоте Уэсли не притрагивался никогда в жизни.
Несмотря на мысли, посетившие Флэша в тот день на кухне, первым ушёл не он, а Джим. Ушёл сразу после своего семнадцатилетия. Сначала все подумали, это какая-то шутка – никто не верил, что он решил поступить в полицейскую школу. Когда стало ясно, что шутить Арнон не собирается, Гэб, недолго думая, полез в драку. Его оттащили и держали, пока Джим бросал в сумку свои вещи. Всё это время Уинслейт материл Арнона на чём свет стоит. Самым безобидным из сыплющихся потоком оскорблений было «полицейская шлюха».
Для Уэсли решение Джима оказалось таким же неожиданным, как для всех остальных – хотя в последнее время именно с ним он общался больше, чем с другими. С ним, и ещё с Гэбом. Заставить себя одобрить выбор друга Флэш не смог, но не стал и осуждать. Тем более так бурно, как Гэб. Стараясь не обращать внимания на крики и проклятия Уинслейта, они спокойно попрощались в коридоре – и после этого не виделись несколько лет.
Спустя некоторое время после ухода Арнона Уэсли тоже окончательно осточертела квартира, всё больше напоминающая притон, пьяные вечеринки, Норман с его травой и толпа легкодоступных девчонок. То, что они готовы на всё, приводило в восторг только поначалу, а потом наскучило. Уж если завести подружку, то такую, которая будет с тобой одним – как минимум в то время, пока ты с ней встречаешься.
Флэш перебрался в отдельную квартиру. Она была крошечной, с плохой меблировкой, за неё приходилось больше платить – но зато здесь он стал себе хозяином.
Дела в спортклубе шли успешно. Уэсли уделял тренировкам много времени; помимо каратэ, начал знакомиться и с другими стилями, занялся тайским боксом и ушу, освоил приёмы дзюдо. Вполне можно было надеяться, что через год-два труд подсобного рабочего останется в прошлом, и ему доверят тренировать какую-нибудь из младших групп.
Но тренером Уэсли так и не сделался, выбрал другую профессию.
Результатом очередных соревнований, в которых он принял участие, кроме медали стала ещё и сломанная нога. Пока перелом не сросся, Флэш был вынужден безвылазно сидеть дома два месяца. Прогулки на костылях до ближайшего магазина в счёт не шли.
Свободное время, которого появилось в избытке, нужно было чем-то заполнять. Читать с утра до вечера, при всей своей любви к этому времяпрепровождению, Уэсли не мог. Телевизор отвлекал его максимум на час-другой. Тогда-то он и попробовал сочинять небольшие истории, рассказы и очерки. Точнее, сочинял он и прежде, но только мысленно. А теперь впервые записал придуманное – и это занятие ему понравилось.
Едва выздоровев, он отправился в редакцию «Обозрения». Конечно, сразу принимать его в штат никто не собирался. Полгода он писал статьи для газеты, получая плату с «выработки». Деньги выходили небольшие, но плюсом было то, что внештатнику не надо присутствовать в редакции каждый день с девяти до шести. Он обсуждал с редактором тему, если нужно – редактор делал нужные звонки, но чаще Флэш сам налаживал контакты, связывался с теми, с кем требовалось для написания очередного материала, и договаривался об интервью. После этого покидал редакцию, и возвращался уже с готовым текстом.
Такой свободный график позволял не отказываться совсем от работы в спортклубе. Отказаться было бы рискованно: неизвестно, примут ли его в газету, как полноценного сотрудника, или нет. Кристофер Бэлисонг, правда, узнав о новом повороте в судьбе своего ученика, заметил, что с его воображением уже давно пора было попробовать себя в какой-нибудь творческой профессии. Флэш улыбнулся и кивнул, пытаясь про себя сообразить, как Кристофер мог судить насчёт его воображения. Не во время же тренировок он, Уэсли, это воображение проявлял, и не во время работы, когда ремонтировал тренажёры или мыл в спортзалах окна…
Что же касалось газеты, Флэш надеялся на лучшее – и не зря. Его приняли, и «Восток» превратился для него из места работы и обучения только в место тренировок, потому что прекращать их Уэсли не собирался.
Журналистское образование он получил заочно, уже имея немалый опыт работы в газете.
С Джимом Арноном после долгой разлуки Флэш встретился случайно, когда по газетным делам пришёл в городское управление полиции. Вечером того дня, после работы, они долго сидели в «Серебряной планете» – у них было, что друг другу рассказать.
Кроме Джима, из прежней компании Уэсли поддерживал отношения только с Гэбом Уинслейтом – причём постоянно, без длительных «пробелов», как в случае с Арноном. Уинслейта Флэш считал своим лучшим другом. Тем больнее было от того, что Гэб, по выражению Джима Арнона, так и не «выбрался из дерьма». У него не получилось… А может, он никогда всерьёз не ставил перед собой такой цели. Уэсли больно было осознавать, но он понимал, что однажды навсегда потеряет своего друга. Гэб не бросил увлечения наркотиками – напротив, увязал всё сильнее, и уже больше года как сидел на игле. Флэш не раз предлагал ему помощь, говорил о лечении. Ему самому было тошно – в этих речах против воли звучало занудное нравоучение. Но он не мог просто молча наблюдать, как друг медленно умирает, и притворяться, что всё нормально.
Впрочем, разговоры были бесполезны: о клиниках и врачах Гэб слышать не хотел.
Судьба остальных приютских приятелей Флэша сложилась по-разному. Майк Валенски и Джек Уильямс смогли более-менее наладить свою жизнь, нашли работу и завели семьи. Толстяк Шейн и ещё один парень спились и скололись – с ними было ещё хуже, чем с Гэбом. Нормана Психа уже не стало в живых. Те двое, что ещё по малолетству отсидели в колонии, стали настоящими бандитами. Всё это Уэсли знал частично от Уинслейта, частично из разных слухов и пересудов.
