В сельском Миссисипи роль церкви, как правило, отнюдь не ограничивалась отправлением культа; она служила местом, где жители собирались для разных целей, таких как развлечения, политика и в особенности – образование. Согласно американской переписи 1880 года, Фредерик и его братья Янси и Джон годом ранее ходили в школу. Судя по всему, их школа находилась в том самом месте, которое помогли основать их родители; не исключено, что там преподавала Индия. Учебный «год» у мальчиков едва ли длился дольше четырех месяцев, что позволяло им в остальное время помогать на родительской ферме. В таких однокомнатных деревенских «школках» детей рассаживали по разным углам небольшими группами по возрасту и способностям (в 1879 году Янси было около семнадцати, Джону – десять, Фредерику – семь). Всем им преподавал один учитель, и обучение оканчивалось на третьей или четвертой ступени.
Если Томасову молельню действительно использовали еще и как школу, то это, вероятно, была первая в тех окрестностях школа для черных детей. Первоначально организацией школ на Юге, наряду с оказанием другой разнообразной помощи, занималось Бюро по делам беженцев, вольноотпущенников и заброшенных земель – федеральное агентство, учрежденное в 1865 году для поддержки получивших свободу черных. Когда же систему школ для черных приняли в свое ведение законодательные органы южных штатов, финансирование было урезано и некоторые школы были закрыты. В результате в 1880 году лишь один из четырех черных мальчиков старше десяти лет был грамотен – среди же белых мальчиков, живших на Юге, таких было четверо из пяти. Благодаря посещению школы, а также родительскому владению землей и ведущей общественной роли, Фредерик и его братья попали в число избранных чернокожих жителей Дельты.
* * *
Выдающееся положение семьи Томасов, однако же, станет и причиной ее краха. Вторая большая перемена в их жизни вновь была связана с фермой, но на этот раз она, увы, была к худшему.
В начале 1886 года, во время, когда годовой цикл на хлопковой ферме подошел к концу, на ферму Томасов пожаловал Уильям Г. Дикерсон, один из богатых и солидных белых землевладельцев округа Коэхома. Льюиса и Индию его появление не удивило: на протяжении вот уже восьми лет у них с ним были регулярные деловые отношения. Они дважды одалживали у него деньги (и еще один раз – у его отца), закладывая свою собственность по установившемуся порядку. Они полагали, что их отношения с Дикерсоном были основаны на дружбе и честности. Все свои векселя они оплачивали вовремя – что официально признавал и Дикерсон. И потом, они настолько доверяли Дикерсону, что годами полагались на него в подсчете тюков с хлопком, которые они доставляли ему на продажу, так же как и различных товаров и продуктов, которые они получали от него.
Но на этот раз визит Дикерсона не был дружественным. Он показал Льюису и Индии кипу бумаг и объяснил, что это были письма, полученные им от других белых землевладельцев, а затем стал зачитывать вслух выдержки из них. Соседи Томасов жаловались, что Льюис «стал весьма неприятен» им «ввиду его владения значительным объемом собственности». Они больше не желали, чтобы Льюис «жил среди них» и, учитывая давние отношения Дикерсона с Льюисом, предупреждали Дикерсона, чтобы тот завершил свои деловые сделки с Льюисом.
Затем Дикерсон назвал вторую причину своего визита и, таким образом, начал вести двойную игру, которую он, очевидно, задумал с самого начала. Во-первых, он подчеркнул содержавшуюся в письмах неявную угрозу, обратив внимание на то, что Томасам «опасно» оставаться на их ферме. Льюис и Индия прекрасно понимали, что это значит. Затем Дикерсон нанес второй удар. Он заявил, что Льюис и Индия задолжали ему почти 13 000 долларов. Это была очень большая сумма для того времени, равная примерно 300 000 долларов по сегодняшнему курсу. Дикерсон сказал, что этот долг скопился за несколько лет и что он готов забрать их имущество и продать его в возмещение этого долга. Наконец он перешел к тому, что и было, видимо, его планом. Играя в «друга-благодетеля», Дикерсон предложил «товарищеское соглашение». Если Льюис подпишет акт о передаче ему всех 625 акров фермы и всего личного имущества своей семьи, Дикерсон даст ему 2 000 долларов, а также «двух хороших мулов и повозку». Иными словами, Дикерсон предоставит Томасам транспорт, на котором они смогут бежать целыми и невредимыми, и средства, на которые они смогут начать все заново в каком-нибудь другом месте – в обмен на все, что у них есть. Таким хитрым способом он попытался представить себя их «спасителем». Чтобы сделать свое предложение более убедительным, он напомнил Льюису, что если его имущество продадут за долги, то вырученная сумма может оказаться меньше суммы долга, а значит, Льюис останется не только без гроша, но еще и с «большим долгом, висящим над ним».
Хитрая ловушка Дикерсона сработала, по крайней мере вначале. Льюис и Индия считали, что хорошо его знают. Поэтому, вероятно, рассудили они, если Дикерсон настолько добр, что защищает их от угроз, исходящих от белых соседей, и если он говорит, что они должны переписать свою ферму на него и так уладить сложившуюся между ними ситуацию, значит, он говорит правду, и им нужно сделать так, как он сказал. Поэтому 10 февраля 1886 года они подписали акт, хотя и в счет сниженного и пересчитанного долга размером в 9 600 долларов.
Льюис и Индия потеряли все, что они – и Ханна – заработали за последние семнадцать лет. Но зато они могли живыми и с детьми уехать из Коэхомы (так они рассуждали). Они прождали неделю, потом другую. Обещанных повозки и двух мулов все не было, равно как и 2 000 долларов. Когда Льюис разыскал Дикерсона и высказал свое недовольство задержкой, белый решительно заявил, что не обещал ничего подобного.
Учитывая богатство и положение Дикерсона, трудно сказать, что заставило его попытаться отобрать у Томасов землю. Он владел примерно восемью тысячами акров между Кларксдейлом и Фраерс-Пойнтом, четыре тысячи из которых возделывались, а также магазином с товарами на сумму 8 000 долларов, разными зданиями и землей во Фраерс-Пойнте стоимостью более 50 000 долларов; наконец, у него были интересы, связанные с несколькими фабриками Фраерс-Пойнта. По сравнению со всем этим 625 акров и прочие пожитки Томасов были мелочью. Хотел ли Дикерсон вернуть себе то, что считал по закону своим? Или, может быть, богатый белый думал, что может попросту отделаться от черной пары, чей успех «оскорблял» его расистские чувства? Дальнейшее развитие событий говорит о том, что Томасы стали жертвами одного позорного эпизода из истории семьи Дикерсона.
Для Томасов отказ Дикерсона от своего обещания означал, что они остались ни с чем. Но вместо того, чтобы смиренно принять этот новый удар, Льюис и Индия нашли в себе силы бороться. Они усомнились в том, что сказал им Дикерсон. Хотя они не хранили на ферме множество бумаг, но зато у них была хорошая память, особенно когда дело касалось урожаев хлопка. К тому же у них были арендаторы или издольщики, которые обрабатывали их землю и тоже помнили, какие годы были удачные, какие – так себе, а какие – плохие. Сложив вместе свои «воспоминания», подсчитав, сколько тюков хлопка они собрали в каждом году и сколько стоили эти тюки, произведя перерасчет всех прочих деловых операций, оценка которых была в свое время наивно доверена Дикерсону, Льюис и Индия не могли понять, как им удалось задолжать ему ту огромную сумму, что он назвал. Действительно ли он кредитовал их за весь хлопок, что они передали ему? Не был ли взыскиваемый им процент «чрезмерным и ростовщическим»? Не мог ли он «ошибочно взыскивать с них» на «незаконных и произвольных основаниях»?
