– Будем искать выживших, – произнес Исмаил властным тоном. Он знал, как нужно командовать людьми, это знание – единственное, что он получил от «Шабааб».
Взявшись за румпель, он направил лодку к месту взрыва. Его люди, зажав носы, чтобы не чувствовать вони горящего масла, стали искать тела. Три нашли сразу, они плавали лицом вниз, изрешеченные осколками, все мертвые. Четвертого обнаружили чуть поодаль, посреди розоватого облака в воде. У него была оторвана половина ноги. Зрелище это было настолько чудовищным, что Сондари отвернулся, а Дхуубана стошнило в воду. Остальные выкрикивали имена Гедефа и его двоюродного брата Маса в безбрежную ширь неба и моря, но так и не дождались ответа.
– Они погибли, – дрожащим от шока голосом произнес Либан. – Нужно найти дау.
– Нет, – выпалил Осман. – Нельзя их вот так здесь оставлять.
Исмаил заставил себя оставаться сдержанным. Осман был лучшим другом Маса.
– Продолжаем искать, – сказал он и повернул лодку на новый круг.
Пока его люди искали выживших, он наблюдал за удаляющимся «Нефритовым дельфином». Граната из РПГ не попала в цель. Возможно, Гедеф всего лишь хотел напугать их. Этого Исмаил, скорее всего, никогда не узнает. Атака окончилась полным провалом. Но само предприятие еще можно было довести до успешного конца. На дау было достаточно еды и горючего, чтобы провести в море еще неделю. Другие пиратские банды захватывали корабли и с одной лодкой. Это было опасно, но уж лучше так, чем возвращаться в Сомали без добычи. Инвесторы Гедефа с них головы снимут.
– Смотрите! – закричал Осман, глядя на восток. – Это Мас!
Молодой человек плыл на обломке лодки в искрящейся от солнца воде. Он уже почти сполз в воду, но повернул голову в их сторону. Исмаил подплыл к нему, и Осман с Гюреем втащили его на борт. Мас весь сжался, приняв позу эмбриона, изо рта у него свисали слюни, но он был цел и невредим, если не считать шока, истощения и рваной раны дюйма два в длину на правой щеке. «Надо же было, чтобы спасся он, а не Гедеф», – подумал Исмаил.
Этот запальчивый и ревнивый двадцатидвухлетний сорвиголова и заядлый спорщик был единственным сыном дяди Гедефа. Гедефа он боготворил, но оспаривал место Исмаила в банде. «Афиарех – факаш, из чужого клана, – много раз повторял он. – Он воевал за “Шабааб”. Ему нельзя доверять». Гедеф не обращал на это внимания. В пиратских бандах людей чаще судят по их заслугам. Сноровка и опыт здесь важнее клановых вопросов, а отвага значит больше, чем вероисповедание. Гедеф возвысил Исмаила потому, что Исмаил был хорош в захвате кораблей, и для него не имело значения, что отец Исмаила был Саадом, а не Сулейманом, как остальные. Но теперь, когда Гедеф умер, Мас мог стать опасным. Исмаилу следовало присматривать за ним.
Из водонепроницаемого мешка под своим сиденьем он достал рацию и нажал на кнопку «говорить».
– Абдулла, Абдулла, – начал он. – Прием. – Прислушался к шипению, но ничего не уловил. – Абдулла, Абдулла, это Афиарех. Как слышишь?
Исмаил нахмурился и посмотрел на солнце. Сигнал рации на воде распространялся в радиусе восьми миль. «Дуни должна быть недалеко, – подумал он. – Почему Абдулла не отвечает?» Люди смотрели на него, все, кроме Османа, который возился с Масом.
– Не волнуйтесь, – уверенным тоном произнес Исмаил.
Он снова взялся за румпель, запустил мотор и поплыл по легким волнам. Направив нос лодки на восток, он всмотрелся в горизонт, надеясь увидеть тень, неровность, что угодно, что могло напоминать дау. Каждые несколько минут он отпускал рычаг управления и пытался вызвать по рации Абдуллу. Каждый раз ответом ему было лишь шипение атмосферных помех.
Через полчаса он забеспокоился. Его люди, в том числе и Осман, следили за ним с тревогой в глазах. Мас все еще находился в полубессознательном состоянии, но начал что-то бормотать. Скоро он придет в себя и, когда это случится, наверняка полезет в драку.
– Абдулла, Абдулла, – произнес Исмаил, как ему казалось, в сотый раз. – Это Афиарех… Если слышишь меня, пожалуйста, ответь. – Спустя минуту он решил солгать: – Абдулла, это Афиарех. Гедеф со мной, но его рация не работает. Где вы находитесь?
Либан первым озвучил то, чего боялся Исмаил:
– Думаешь, они нас бросили?
– Нет, нет, – с напором ответил Исмаил. – Просто рация не достает.
Однако время шло, и вопрос Либана терзал его все сильнее. Гюрей и Осман начали жаловаться на Абдуллу и Ширму, охранников, которых они оставили на дау присматривать за оманскими рыбаками. Дхуубан сидел на корме, поджав к груди тощие ноги, и глядел на Маса так, будто тот принес на его голову проклятие. Либан гладил свой «калашников», как талисман. И лишь Сондари не утратил веру, он сидел рядом с Исмаилом и ловил каждое его слово, будто в любую секунду голос Абдуллы мог прорваться сквозь шипение рации и дать разумное объяснение затянувшемуся молчанию.
Но уверенность Исмаила была напускной. В душе его переполняло беспокойство. Абдулла, опытный пират, был рабски предан Гедефу. Он не бросил бы их, не имея на то очень веских оснований. Но, имея основания… Разум Исмаила переполнили всевозможные объяснения. Что если он услышал взрыв и увидел огонь? Экипаж «Нефритового дельфина» наверняка сообщил властям о случившемся. Что если Абдулла услышал в радиоэфире разговоры о взорванной лодке и о спешащей к месту происшествия береговой охране? А может быть, оманцы решили взбунтоваться? Их было пятеро. Улучив минуту, когда Абдулла и Ширма отвлеклись, они могли напасть на них и поплыть домой.
Он снова осмотрел горизонт, щурясь на свет, и проверил координаты по ручному GPS-прибору. После почти часового плавания они добрались до того места, где оставили дау. Небо было ясное, видимость – идеальная, но дау не было видно нигде.
– Они уплыли, – провозгласил Либан, глядя Исмаилу прямо в глаза.
Осман взялся за приклад автомата.
– Если я доберусь до Абдуллы, голову ему прострелю.
– Что теперь будем делать? – простонал с кормы Дхуубан.
И в следующую секунду люди на лодке подняли крик. Исмаил позволил им выплеснуть недовольство, сам же тем временем обдумывал положение. Что теперь делать, он знал совершенно точно, но именно это его и пугало. Это еще больше отдалит его от Ясмин, намного больше. Но любое расстояние лучше, чем смерть.
Он поднял «калашников», выпустил очередь в воздух и резко крикнул:
– Заткнитесь!
На лодке воцарилась тишина. Осман и Гюрей по очереди бросали на него горящие взгляды, но никто не оспаривал его старшинства. Он посмотрел на шесть лиц вокруг него, блестящих от пота и страха, и рассказал им правду настолько ясно, насколько умел выражаться:
– Еды у нас нет. Воды самое большее на два дня, а горючего – три четверти бака. Кто-нибудь знает, на сколько его хватит?
Вопрос этот он задал, чтобы поставить их на место. Среди них он был единственным, кто знал наизусть характеристики двигателя.
