Она с порога извинилась за опоздание. Вслед за ней вошла герцогиня. И тут же Анна, служанка, объявила о приходе мистера Майлза Оливента, дяди Рейн по отцовской линии.
Завязалась общая беседа. Арман устроился рядом с герцогиней, и они с упоением заговорили о великолепном французском монастыре, который был так близок сердцам обоих.
Миссис Оливент снова исчезла. Она любила, чтобы ее званые вечера проходили «на пять с плюсом», и хотя Анна превосходно готовила, для хозяйки всегда находились дела.
Рейн подала бокал дяде Майлзу, к которому относилась с большой симпатией. Он был изящного сложения, с белоснежными волосами, а в глазу носил монокль. Сэр Майлз, в свою очередь, питал слабость к своей хорошенькой племяннице. Сегодня, наблюдая за Рейн, он решил, что никогда еще она не была так очаровательна, о чем немедленно сообщил ей.
— У меня скоро голова закружится от комплиментов, дядя! Сегодня меня ими просто забросали, — засмеялась она, кокетливо расправив кружевную юбку.
Сэр Майлз покосился на француза, который сидел подле герцогини.
— Нетрудно угадать, от кого исходили все эти комплименты. — Он укрепил в глазу монокль. — Ага, на вид довольно приятный молодой человек. И одет прилично. В целом я не особенно жалую европейцев, но без них тоже не обойдешься. — Старик во весь рот улыбнулся Рейн. — Ну а у тебя были неприятности в последнее время, а? Признайся!
Она закусила губу.
— Да. Боюсь, мне никогда не понравится молодой человек, который устроит маму.
— Ну, времени у тебя в запасе еще предостаточно, не беспокойся.
— Ах, если бы мама тоже так считала. Но она только и мечтает поскорее выдать меня замуж. Как жаль, что мы с ней совсем не сходимся во вкусах, правда, Дядя Майлз?
Сэр Майлз почувствовал, что за этими словами скрывается нечто такое, что всерьез беспокоит его юную племянницу.
— Расскажи-ка все своему дядюшке. У тебя появился новый ухажер, который не по вкусу твоей матери?
Щеки Рейн покрыла матовая бледность.
— Ты уже все знаешь, и боюсь, тебе он тоже, не нравится. А очень жаль, мне хотелось бы, чтобы хотя бы ты был на моей стороне.
Кустистые брови старика сошлись на переносице. Он закашлялся.
— Так это все тот парень, Калвер?
На глазах Рейн вдруг выступили слезы, которые она была не в силах сдержать.
— Мне кажется, что вы все ужасно несправедливы к Клиффорду. Вы ведь его совсем не знаете.
— Ну, твоей матери как будто известно о нем немало, и я помню, как ты нас с ним познакомила, — должен сказать, он не произвел на меня хорошего впечатления. — Сэр Майлз нахмурился, покосился на свой шерри, потом медленно покачал головой. — Деточка моя, он тебе совсем не подходит, уж поверь мне. Скользкий он какой-то. Надутый и самодовольный. Много воображает, а на самом деле ничего особенного собой не представляет.
Рейн сжала зубы. Слезы высохли у нее на ресницах. Упрямый непокорный дух, который она унаследовала, давал себя знать.
— Ну вот, вы тоже, дядя Майлз. Вы говорите прямо как мама. Настоящей любви это не помеха. Просто Клифф очень хорош собой и из-за этого — да, немного тщеславен, что тут такого? Он не учился в Итоне, как вы с папой, и из-за этого вы его недолюбливаете. А он такой замечательный!
— Почему ты так решила?
— Ну, я не знаю… даже не могу тебе описать — просто уверена, и все. Я точно знаю, что мы с Клиффордом Созданы друг для друга.
Сэр Майлз тяжело вздохнул:
— Ну хорошо, дорогая, только не делай ничего в спешке. Подожди немного, а там посмотрим. В твоем возрасте я столько раз влюблялся и разочаровывался, прежде чем нашел ту единственную, на всю жизнь, которая стала моей женой. Никогда не позволяй себе идти на поводу у эмоций. Ведь так легко совершить ошибку, пойми. Очень может быть, что этот твой парень действительно лучше, чем мы все о нем думаем. Но не теряй головы.
Рейн отвернулась, разочарованная тем, что дядя не поддержал ее. Как было бы хорошо, если бы он принял ее сторону. Сэр Майлз был главой семьи Оливент. Впрочем, чем больше пытались очернить Клиффорда в ее глазах, тем больше она убеждалась, что все неправы. И тем больше ее бесило, что она должна будет вскоре покинуть Англию и Клиффорда.
Разговор с дядей испортил девушке настроение, и за ужином она была тиха и молчалива. Арман, сидевший рядом с ней, заметил это.
— Вы позволите пригласить вас завтра вечером в театр? — спросил он.
Она ответила не сразу. В мягком мерцающем свете трех высоких свечей в старинных серебряных канделябрах Рейн казалась неправдоподобно прелестной, но очень печальной, и это огорчало молодого француза. Зная причину ее грусти, он не очень удивился, когда девушка сказала, так тихо, чтобы он один мог ее слышать:
— Благодарю… вы так добры… но, ах, Арман… как вы думаете, мы не могли бы провернуть еще раз такое же дело, как в Риджент-Парк, если, конечно, мне удастся все устроить?
Он замер. Его тонкие чувствительные пальцы вцепились в вышитую салфетку, лежавшую у него на коленях. Какое-то время он не мог найти слов для ответа, в ужасе думая: «Только не это. Боже мой! Если бы она знала, где он сейчас и с кем! Если бы я только мог ей сказать!..» Но он ничего не сказал. За темными солнечными очками Рейн не могла видеть в его глазах боль и злость. Она повторила свой вопрос нервным быстрым шепотом. Арман чувствовал, что не в состоянии прикрывать ее, однако готов был сделать что угодно, Лишь бы вернуть ей веселость и снова услышать ее смех.
— Прошу вас, Арман, — молила она.
Он ответил ей вопросом, который никто, кроме нее, не мог услышать:
— Вы так сильно любите этого человека?
Рейн возмутилась — какое он имеет право спрашивать ее об этом? Они же едва знакомы. Однако надо учитывать, что она сама призналась ему во всем и втянула его в это дело, так что ей не стоит обижаться. Поэтому она постаралась успокоиться и ответила односложно — это был страстный выдох, который поднялся, как показалось Арману, из самой глубины ее пылкого юного сердца:
— Да…
Он отвернулся, но смог выговорить:
— Очень хорошо! Сделаю для вас все, что в моих силах… но прошу вас, будьте осторожны.
Арман вздохнул с облегчением, когда миссис Оливент встала из-за стола и дамы вышли из столовой, оставив их с сэром Майлзом курить сигары и потягивать бренди.
Роза Оливент, в самом добром расположении духа, взяла дочь под руку и улыбнулась ей:
— Все говорят, что сегодня ты просто очаровательна, дорогая.
— Спасибо, мам, — равнодушно бросила Рейн.
Взгляд темных, глубоко посаженных глаз герцогини перебежал с лица дочери на личико внучки.
— Да, она пользуется успехом. И очень мила с моим Арманом, рада это отметить. О чем вы там шептались за столом, малышка?
