— И не ошиблась.
— Ой, так хорошо, что ты остаешься. — От удовольствия Майкл не мог спокойно усидеть на табурете. — А надолго?
«Как получится, — хотелось ответить Крису. — Сколько потребуется, столько тут и пробуду». Он действительно не собирался никуда уезжать, пока они с Марджори и Майклом не станут одной семьей.
— Еще не знаю. Мне надо писать статьи. Здесь-то я этим и займусь. И ты сможешь мне понемногу помогать.
— Ой, правда?
— Конечно, — с серьезным видом подтвердил Крис.
Они болтали о всяких пустяках — но, когда надо заполнить пропасть шириной в десять лет, пустяков не бывает! — как вдруг в дверь снова постучали.
Удивленный появлением нового визитера и теряясь в догадках, кто бы это мог быть, Крис открыл дверь.
Марджори!
Молодая женщина расхаживала взад-вперед перед дверью, точно тигрица в клетке. Лицо ее искажала ярость.
— Где Майкл? — спросила она. Крису еще не приходилось слышать, чтобы Марджори говорила таким резким и хриплым голосом.
— Он… понимаешь…
— Где он? — Не дожидаясь ответа, она отстранила Криса и ворвалась в дом. — Майкл! Майкл! Ты где? Немедленно выходи!
— Он в кухне. Спокойней, Марджори, не кипятись. Он…
— Я здесь, мам. — Мальчуган уже и сам появился на пороге гостиной. Вид у него был полувиноватый-полубунтарский.
— Вот видишь, — урезонивающе заметил Крис. — Все с ним в порядке.
Однако Марджори не удостоила отца своего ребенка даже взглядом. Она гневно смотрела на сына.
— Я же сказала тебе, что он придет завтра! Завтра! Ты не понял?
— Понял. Но мне хотелось увидеть его сегодня.
— А весь мир вращается только в соответствии с твоими желаниями, да?
— Я же оставил тебе записку.
— Спасибо за заботу. Но этого еще недостаточно.
— Я уже большой! Мне уже десять лет!
— Вот и веди себя как большой, а не как годовалый несмышленыш.
— Папа обрадовался, что я пришел. Правда же? — В поисках поддержки Майкл обернулся к отцу.
Втянутый в разгоревшийся скандал Крис почувствовал себя весьма неуютно.
— Ну конечно. Но…
— Вот видишь! — Майкл торжествующе посмотрел на мать.
Вот теперь Марджори наконец соизволила взглянуть на Криса. Точнее, пронзила его убийственным взором.
— Обрадовался он или нет — это совершенно неважно. Я твоя мать, а я не разрешила тебе к нему ходить!
— А он мой отец и…
— И не хочет, чтобы ты спорил со своей матерью, — решительно вмешался Крис. Из того немногого, что он знал о нелегком деле быть родителем, одно он усвоил твердо: мать с отцом должны выступать единым фронтом. — Я действительно был рад повидать тебя, Майкл. Очень рад. Но, вне зависимости от этого, раз мама говорит завтра, значит, завтра. Тебе не следовало приходить сюда без ее разрешения.
— Но…
Крис скрепил сердце, стараясь не дрогнуть под обвиняющим взглядом сына.
— Увы, Майкл, ничего не попишешь. Не так-то легко, когда у тебя всего один родитель, но, как тебе предстоит убедиться, когда у тебя их двое — это тоже не сахар. Особенно когда они сговорятся.
Помрачнев, Майкл перевел взгляд на мать. Судя по всему, на лицах обоих родителей читалась одинаковая непреклонность. Плечи мальчугана уныло поникли.
У Криса сердце так и сжалось, но он напомнил себе, что иной раз приходится проявлять строгость.
— Давай, малыш, иди с мамой. А завтра мы снова увидимся.
Майкл умоляюще посмотрел на него.
— Завтра, Майкл, завтра. Если ты и впрямь хочешь отправиться со мной на прогулку по утесам.
Уверившись, что отец не сдастся, мальчуган обиженно пробурчал себе под нос:
— Ты ничем не лучше мамы. — И, пинком распахнув дверь, вышел из комнаты.
Крис глядел вслед сыну, испытывая одновременно чувство вины и забавное ощущение, что вот он и проявил себя настоящим родителем. Когда Майкл скрылся за дверью, он посмотрел на Марджори.
Та стояла, скрестив руки на груди.
— Спасибо. — Однако в ее голосе особой признательности не слышалось.
Подобная непреклонность начала здорово действовать Крису на нервы.
— Да полно тебе, Мардж. К чему устраивать трагедию на пустом месте? Ничего плохого не произошло. Майкл цел и невредим. И едва ли ты станешь винить его за то, что он хотел скорее познакомиться со мной.
— Я виню его не за это, а за то, что он нарушил правила!
— Помнится, когда-то мы с тобой тоже нарушили все мыслимые и немыслимые правила.
Их взгляды скрестились в безмолвном, но беспощадном поединке. Души и тела обоих вновь охватили воспоминания.
— Мардж, — тихо и нежно произнес Крис, не теряя надежды переубедить упрямицу.
Однако молодая женщина с видимым усилием отвела взгляд.
— Спокойной ночи, Крис.
И почти бегом бросилась следом за сыном.
3
— Ой, мам, он такой классный! — восторженно восклицал Майкл по дороге домой.
Хорошо еще, он хоть первые две-три минуты помалкивал, тем самым дав Марджори время прийти в себя. Но, едва убедившись, что не так уж мама и сердится, мальчик принялся на все лады расхваливать новообретенного отца.
— Знаешь, он рассказал мне про Нико. Про дельфиненка Нико, — уточнил мальчик на всякий случай, хотя Марджори и без его пояснений поняла, что сын имеет в виду вовсе не того шелудивого котенка, которого подобрал пару месяцев назад где-то на берегу и назвал в честь любимого героя папиных книг.
— В самом деле?
— Да! И как плавал с дельфинами. Представляешь, в самой середине дельфиньей стаи! Он и меня обещал научить нырять по-настоящему, — похвастался Майкл.
— Здорово.
На самом же деле Марджори не вслушивалась в болтовню сына. Она снова и снова прокручивала в голове те несколько фраз, которыми успела обменяться с Крисом. Ну почему, почему она вела себя так глупо? Почему вдруг запаниковала? И почему разозлилась, когда он принял ее сторону?
— А завтра мы пойдем лазить по скалам, а потом плавать. Он мне показал несколько упражнений на задержку дыхания. Хочешь, покажу?
Майкл с готовностью уставился на мать.
— Завтра, милый.
— Но…
— Завтра, Майкл, завтра, — непререкаемым тоном произнесла молодая женщина. — А сейчас иди-ка скорее умываться и спать. Уже десять часов.
Любому было ясно: мальчугана буквально распирает от переизбытка впечатлений. Дай ему волю, он проговорит хоть до рассвета. И в обычных обстоятельствах Марджори охотно предоставила бы ему такую возможность, поскольку всегда старалась поддерживать с сыном самые доверительные отношения. Но сейчас и ее захлестывали эмоции. И если чувства Майкла требовали бурного излияния на окружающий мир, то его матери хотелось забиться в уголок и посидеть наедине со своими мыслями, чтобы хоть немного прийти в себя.
