— Бедняга, — сказал сэр Симон. — Он получил ответ?
— Секретарь клуба ответил гробовым молчанием. Но когда отец пожаловался на невнимание, его безжалостно осмеяли, и он, оскорбленный в своих лучших чувствах, горько пожалел о средствах, пожертвованных больницам и фондам. Он не смог забыть об этой жестокой несправедливости и к концу жизни разочаровался во всем на свете. Но умер отец все же в Бейруте. В Бомбее он провел недолгое время.
— Печальная история, — заметил сэр Симон, — вы, должно быть, тоже разделяли его чувства, если взяли себе такое имя.
— Вовсе нет, — сказал мистер Бикулла. — Во время войны меня впутали в одно щекотливое дельце, и я решил, что не лишним будет взять псевдоним.
— Что вы делали?
— Я был тайным агентом. Зарабатывал немного, зато мне доверяли и меня ценили. Благодаря тому, что моя юность прошла в Бейруте, у меня было много преимуществ. В Бейруте мальчик может получить лучшее образование, чем в Англии, где его воспитанием начинают заниматься слишком поздно. Я говорил на нескольких языках и уже имел некоторый жизненный опыт. Вначале я служил в Анкаре, потом в Констанце, в Бухаресте, в местечках типа Дедигача и Плевны и немного в Граце. Но прежде чем взяться за работу, я решил назваться мистером Бикулла. Это имя должно было ежедневно напоминать мне, что не стоит повторять отцовских ошибок и становиться рабом честолюбия, губительного для тайного агента.
В своем одиночестве сэр Симон счел мистера Бикуллу весьма интересным собеседником и даже попросил у него копию его экзотического семейного древа, а когда узнал, что мистер Бикулла обладает обширными, хотя и несистематизированными сведениями об индийских преступных группировках, их случайное знакомство переросло в дружбу. Изучению запрещенных и полулегальных каст и сект Индии сэр Симон посвящал весь свой досуг и все еще надеялся дописать книгу, над которой давно работал, и доказать, что эти слои представляли собой важную и неотъемлемую часть общества древней Индии. Обсуждение с мистером Бикуллой, к примеру, свадебной церемонии ламанов, среди которых немало воров-профессионалов, и сравнение этого ритуала с брахманистской практикой доставляло ему истинное удовольствие. Вскоре после того как мистер Бикулла переехал в «Бовуар Приват Отель», у них появилась привычка удаляться после обеда в одну из их комнат, варить там кофе и выпивать по паре рюмок бренди. У сэра Симона был миниатюрный деревянный ларчик черного дерева с медной инкрустацией, в котором хранились три графина и шесть хрустальных рюмок; в восемнадцатом веке такие полезные сундучки нередко возили с собой капитаны морских судов. Эта вещица так восхитила мистера Бикуллу, что он обошел все антикварные лавки, пока не отыскал нечто подобное. Теперь он мог угощать сэра Симона на своей территории.
Именно сэр Симон посоветовал мистеру Бикулле проконсультироваться с доктором Лессингом, когда тот пожаловался на дурные сновидения.
— Сам я ничего не смыслю в психоанализе, — сказал он, — но сейчас к психоаналитикам ходят все, и, пожалуй, они не принесут вреда, если у вас есть голова на плечах и вы не слепо им доверяете. Я познакомился с доктором Лессингом, когда он женился на родственнице моей супруги, и встречаю его время от времени. Думаю, он слишком эмоционален, но и я, наверное, не смог бы обуздать эмоции, если бы связал свою жизнь с такой женщиной. Он немного рассеян, но определенно умен и, надо сказать, честен. Как бы то ни было, кроме психоаналитиков, никого всерьез не интересуют наши сны.
Мистер Бикулла побывал на приеме у доктора Лессинга и по непонятным причинам вернулся оттуда очень довольный своим новым знакомством.
— Вы были правы, когда сказали, что доктор слишком эмоционален. У него масса поводов для волнений. По-моему, он никогда не был счастлив, но сейчас он просто несчастный человек, потому что прочитал слишком много книг, но так и не насытился чтивом.
Увлечение Индией, землей, несравнимой с богатым и грязным континентом, который был их общей родиной, сближало их. Индия стала надежной основой их дружбы, знание ее культов и храмов, правителей и аскетов, быта цыган, ростовщиков, тхагов, пребывающих в божественном опьянении, и самих богов — в том числе вечно танцующей в экстазе Кали,[6] и Ганеша[7] с маленькими глазками — связало их паутиной тонких, но прочных нитей.
Заходящее солнце Индии, вопреки всем ожиданиям, так сплотило их, что мистер Бикулла, не боясь обидеть своего благородного собеседника, позволил себе задать ему такой вопрос:
— Для чего вы живете — вы, сэр Симон, при нынешних-то обстоятельствах?
Глава V
Состоятельная вдова, опечаленная бессмысленностью своего существования, лежа на кушетке в кабинете доктора Лессинга, сначала поведала ему о сходной природе своих переживаний по поводу смерти мужа и страданий после гибели своего силхемтерьера, а затем с убитым видом призналась в своей неразделенной страсти к парикмахеру средних лет из Стритэма. Доктор Лессинг терпеливо выслушал ее и устало распрощался с пациенткой. От переутомления у него пульсировало в висках.
Лессинг открыл окно и сделал глоток холодного искрящегося воздуха. Утром были первые осенние заморозки, и красное солнце выглянуло из-за горизонта в дымке. А позже, днем, неподвижный воздух позолотился слабым сиянием солнца. Оконные стекла заискрились цветом опавших листьев. Осенние дары природы доставляют тому, кто способен их оценить, больше удовольствия, чем буйное великолепие весны, думал он. Весна-переросток обманывает наши ожидания: разгулявшись, она становится вульгарной. Октябрь же никогда долго не держится и не раздает никаких обещаний, он радушно одаривает нас своими богатствами, высокие деревья кланяются на прощание, а проливные дожди обрушиваются на мертвые поля, чтобы омыть их перед зимней траурной церемонией. Но думать о зиме еще рано и неблагодарно по отношению к щедрой на дары осени. Впереди у доктора был целый час свободного времени, и дома никого сейчас нет, кроме австрийки-служанки; Клэр обещала повести ребенка на прогулку…
Он открыл дверь в гостиную и увидел расположившуюся на диване Клэр. Туфли валялись там, куда она их бросила, на полу рядом с кроватью. Подложив под спину пару подушек, она читала библиотечную книжку, американский полицейский роман.
— Привет, — сказала она. — Много денег сегодня заработал?
— Ты вроде бы собиралась отвести Клариссу в парк, — ответил Лессинг.
— Да, я хотела, но она закапризничала, и я уложила ее в постель.
— Но в такую хорошую погоду…
— Ты видел ее за обедом и прекрасно знаешь, что, когда она в таком настроении, ничего с ней не поделаешь.
— Она плохо ела, но это потому, что ты накормила ее шоколадом за час до обеда.
