Требовательный стук раздался снова. «Может, стоит не отвечать, подумает, мол, в доме никого нет? – размышляла Алёнка. – Но если он грабитель и залезет в дом через окно, то, увидев меня, тогда уж точно прикончит, зачем ему свидетель? А если я отвечу, глядишь, не станет связываться и уйдёт. А если он пришёл за мной?»
Всё-таки взяв себя в руки и перестав трястись, она решила откликнуться – и будь что будет.
– Кто там? – как можно спокойнее спросила девочка.
– Охотник я, Аникин Пётр Петрович, – покашливая, ответил гость. – Я тут хотел только узнать, в какие дни приезжает лесничий?
– По средам и четвергам он делает обход в наших кварталах! Но сюда заходит редко, так если воды попить. А вообще, он останавливается в сельской администрации, там, ну в Зверёвке.
– Эх-ма! Теперь мне всё ясно с этим лесным начальством! – гость топнул ногой и замахнулся рукой на кого-то невидимого.
– А вы, наверно, браконьер?
– Чёй-то я браконьер? – недовольно ответил Аникин и стал снимать рюкзак. – Во, тоже надумала-то.
Засаленные завязки послушно раскрыли горловину брезентового мешка и две загорелые руки охотника стали шарить внутри, стараясь что-то найти на ощупь.
«Ну, всё, мне капец, достаёт нож или топор! Сейчас убивать меня будет! Всё, я, кажется, договорилась, правильно мне в школе говорили: «молчи более – побегаешь долее», – подумала девочка и присела на корточки, но всё же, пересиливая страх, крикнула:
– Да охотники летом не охотятся, это даже школьники знают!
Вместо ответа на улице звякнуло что-то металлическое, а потом вдобавок застучало, и девчушка, закрыв глаза, спряталась в угол за занавеску. Подумалось: «Так и есть! Может быть, убийца бабушки и дедушки и есть этот самый Аникин! Вот он и припёрся сюда на разведку, всё вынюхивает, знаем мы что-нибудь или нет».
– А я и не охочусь, – спокойно ответил гость.
Через пару минут, немного придя в себя, Алёнка снова выглянула в щёлочку между занавеской и подоконником. Видно было плохо, мешали лилии, растущие у дома. Но от увиденного тотчас пересохло в горле, и она невольно зашептала сухими губами: «ой, мамочки, ой, мамочки…»
Аникин, как ни в чём не бывало, продолжал топтаться на одном месте, изредка оглядываясь по сторонам, словно ожидая подмоги или, наоборот, опасаясь подхода лишних свидетелей. В руках он ловко вертел длинный блестящий нож, слегка вогнутый вовнутрь и более походивший на кавалерийскую саблю из черно-белого фильма про Василия Ивановича Чапаева.
– Я того, ведь не охочусь, покамест, нельзя, рано ещё. Тебя-то, наверно, дед обучил? Был истинный лесник, хоть и немного поработал в нашей глуши. Эх, какой орёл, ему бы еще жить да жить, жена красавица. Помню, бывало, без путёвки в лес ни за что не пустит! Сразу пугает: вызову полицию, вызову полицию!
«Ну, всё понятно! Мне конец, – подумала Алёнка. – Дед у него явно числился во врагах, вот и припёрся, чтобы на мне отыграться! Как всё оказывается просто! Да, проще и не бывает, а полицейские всё никак не могут додуматься, эх! Поздно я догадалась».
А с улицы тем временем доносилось: вжик-вжик-вжик, аж мурашки побежали по коже. Девочка, замерла на несколько секунд, но, преодолев страх, всё же выглянула в окно, чтобы выяснить источник ужасающих звуков. Посередине двора, как ни в чем не бывало, охотник бруском точил свой гигантский нож. Алёнка не сводила глаз с преступника. Через пару минут, убедившись, что лезвие острое, Аникин положил саблю на землю и взял в руки длинную палку.
«Ох, мамочка! Ножа ему, бандюге, мало, ещё палку прихватил. Какой-то кровожадный монстр, а не охотник, ему только для полной жути не хватает в лапах бензопилы», – подумала девочка.
Продолжая прятаться от гостя, Алёна на корточках пробралась в свою комнату и схватила сотовый телефон, в нелепой надежде, что произойдёт чудо и, вопреки всем законам физики, в доме появится связь с внешним миром. Но как она ни всматривалась в экран – приём так и не появился. Отбросив бесполезный телефон, Алёнка пошла на кухню. С грохотом открыв ящик стола, выбрала самый большой разделочный нож, а в левую руку взяла крышку от самой огромной кастрюли, в ней когда-то бабушка на праздники варила холодец.
Поразмахивая пару минут ножом и щитом, она немного успокоилась и, стараясь дышать ровно и спокойно, приняла боевую стойку около входной двери, увиденную в кино, словно триста первая спартанка, ожидающая нападения кровожадных персов в далёком-предалёком ущелье. Поднятому над головой ножу следовало опуститься на голову Аникина, а щитом, то есть крышкой, она попробовала бы сбить его с ног, после чего убежать в лес. План казался неплох, только по поводу его реализации имелись большие сомнения. Но Алёнка думала иначе:
– Если он считает – моя песенка спета, то глубоко ошибается! – громко сказала девочка, и после таких слов жить бедному человечеству на Земле стало как-то уверенней, а желание спрятаться под кровать у спасительницы планеты испарилось вместе с утренней росой.
От долгого ожидания пальцы утомились сжимать рукоятку ножа и держать стальную защиту. Но изверг Аникин почему-то в дом не ломился, дверь не вышибал, стёкла не колотил, не было слышно даже его шагов по крыльцу. Тогда, отложив, ввиду ненадобности, в сторону средства самообороны, девочка, время от времени дрожа, выглядывала в окно – теперь охотник мирно держал в правой руке вместо сабли самую обычную косу и надевал на спину рюкзак. Девочка перевела дыхание.
Прошло две-три минуты. За её спиной хлопнула рама и следом задребезжало оконное стекло, звеня и бряцая металлическим голосом. На ставших мгновенно ватных ногах Алёнка едва развернулась на резкие звуки, словно в тумане мелькало искарёженное в безумном гневе лицо охотника, сабля, сапоги, сбитые кулаки. Вновь и вновь – бах, ба-бах! Из-за сквозняка бабахавшая форточка наконец-то закрылась. Фу-ууу, пронесло. Рамы и стекла оказались невредимы.
– Ну, всё, я пошёл! – на прощанье крикнул гость Алёнке. – Немного покошу около вашего дома и махну в тридцать четвёртый квартал, надо запасти сена на всю зиму для оленей и лосей.
– До свидания! Заходите ещё! – крикнула девочка, и калитка стукнула, подтвердив, что охотник покинул поле несостоявшегося боя. Она прислушалась к себе, но колокольчик не зазвонил. – Фу, пронесло! Ну, я и перепугалась, как последняя лохушка. Как я сразу не признала в его руках простой косы? Да, у страха глаза велики!
Девочке немедля приспичило выйти на свежий воздух. Хотелось с головой окунуться в июньское тепло. Вскоре под ногами оказались приятные на ощупь, прогретые солнцем ступеньки, и лёгкий ветерок шумел в кронах берёз. Наугад, найдя под порогом старые сандали, Алёнка обулась и натаскала в бочку воды из колодца для вечернего полива. Прищурившись, долго смотрела на неяркое из-за деревьев солнце и, хлопнув по лбу побежала наливать в блюдечко молоко для ёжика.
В огороде доцветала клубника и кое-где среди зелёных ягод появились первые, слегка побуревшие сердечки. Алёна от радости потирала ладони – значит, скоро придёт сладкая пора и клубники станет так много, что хватит на варенье и на объеденье. А пока приходилось перебиваться кислой чёрной смородиной.
