Нина Вальдек ждет. Ждет, когда Лидия наконец-таки раскрепостится и начнет изливать ей свои треволнения, направив невидящий взор на восточный ковер (подделку, изготовленную в Сен-Маклу). Лидия — одна из ее постоянных пациенток; ее случай — самый интересный. Она непредсказуемая и ужасно умная. Стало быть — опасная.
А еще — неизлечимая.
И удивительная.
Лидия приходит в этот кабинет раз или два в неделю — в зависимости от того, в каком психическом состоянии она находится.
— Итак, Лидия, что вы хотите рассказать мне сегодня?
«По правде говоря, очень многое. Однако есть тайны, которые нельзя раскрывать даже своему психиатру… А точнее, особенно своему психиатру!»
— В эти субботу и воскресенье я ни с кем не виделась, — начинает рассказывать Лидия. — Я почти не выходила из дому.
— Почему?
Лидия пожимает плечами.
— Я следовала вашим советам…
— Моим советам?!
— Ну да… Тем советам, которые вы мне дали две недели назад… Вы заметили тогда, что я слишком много сплю с мужчинами, и все такое прочее…
— Нет-нет, я не говорила вам, Лидия, что вы слишком много спите с мужчинами! — возражает Вальдек. — Я всего лишь сказала вам, что нет ничего хорошего в том, чтобы «коллекционировать» случайные связи, не думая о завтрашнем дне. Ведь именно так вы и поступали в течение последних нескольких месяцев… Мне кажется, что это не может принести вам ничего хорошего…
— Да, конечно.
Лидия достает из сумочки носовой платок и вытирает им ладони. Она всегда поступает так в начале беседы с психиатром, хотя сама не знает, зачем это делает.
— Почему вы больше не проводите со мной сеансы гипноза, доктор?
— Вам хотелось бы их возобновить? Они пошли вам на пользу?
— Не знаю… Возможно, и пошли.
— Мы возобновим их, когда я сочту это необходимым…
— Психиатры обычно не занимаются гипнозом, не так ли?
— Вы ошибаетесь. Очень многие из нас прибегают к данному виду терапии. Нужно уметь использовать все средства, которые могут оказать благотворное воздействие на пациентов… Но если вас это пугает, я…
— Нет, ни чуточки! — поспешно заявляет Лидия.
— Ладно, посмотрим… Может, на следующей неделе. Но только не сегодня… Что еще вы хотели мне рассказать?
Лидия, как это часто бывает, молчит, теребя прядь волос. Вальдек уже привыкла к подобному молчанию своей пациентки, которая, случается, не произносит почти ни одного слова в течение всей их встречи. Но сейчас психиатр решает прервать игру в молчанку.
— Кстати, я не смогу увидеться с вами в следующую среду.
— Но в субботу мы увидимся, да? — с беспокойством спрашивает Лидия.
— Да, конечно. Я просто хотела заранее предупредить вас насчет среды. Мне пришлось отменить все свои встречи, запланированные на этот день…
— Надеюсь, у вас не произошло ничего ужасного?
— Нет-нет, все в порядке! Просто у моей дочери день рождения и она попросила меня побыть с ней!
— А-а…
Лидия снова начинает вытирать платком ладони, хотя они абсолютно сухие.
Она думает, что дочери мадам Вальдек, должно быть, уже двадцать с лишним лет и что она вполне может обойтись без своей матери. Они, по-видимому, решили славненько провести время вдвоем. Погулять по улицам, поглазеть на витрины, сходить в кино, посидеть в ресторане… Нет, даже если тебе больше двадцати, мама все еще может быть нужна…
— Ей повезло… — бормочет Лидия.
— Кому?
— Вашей дочери… Ей очень повезло. Повезло в том, что у нее есть вы.
Нина Вальдек опускает взгляд и смотрит на чистый лист бумаги. Ей кажется, что зимний холод вдруг проник сквозь двойные стекла окон в ее кабинет.
— Моей дочери последнее время нездоровится, — говорит она, словно бы оправдываясь. — Поэтому я стараюсь проводить побольше времени с ней…
Однако Лидию ничуть не волнует состояние здоровья дочери ее психиатра. Она разглядывает свой живот и не проявляет ни малейшего интереса к семейным проблемам мадам Вальдек, которые не имеют к ней никакого отношения. В конце концов, она пришла сюда совсем по другому поводу. Ей и ее психиатру не следует меняться ролями!
— Для моей матери день моего рождения — самый черный день! — сердито произносит Лидия.
Вальдек ничего не говорит в ответ. Молчание для нее — своего рода щит, которым она иногда защищается от резких высказываний пациентов.
— Она думает, что я сумасшедшая, — только и всего! — нахмурившись, продолжает Лидия.
— Вы не сумасшедшая, Лидия. У вас, правда, есть кое-какие проблемы, но…
— Однако все считают, что я чокнутая… Все так говорят!
— Не впадайте в паранойю, Лидия…
— Я прекрасно знаю, что думают и что говорят мне в спину люди!
— Ну, если кто-то такое и говорит, он ошибается! — энергично возражает Нина. — Они просто совсем не знают вас! Не позволяйте никому относиться к вам как к сумасшедшей…
Лидия припоминает оскорбительные слова, брошенные ей пленником, и сжимает правый кулак, словно бы она держит этого наглеца и хочет его раздавить.
— Вы правы, доктор… Я не должна никому позволять относиться ко мне как к сумасшедшей! Мне нужно быть суровой по отношению к тем, кто меня оскорбляет. Или оскорблял раньше…
Психиатр слегка улыбается.
— Я вижу, что вы полны энергии, Лидия! Мне кажется, в вашей жизни в последнее время что-то изменилось… Или я ошибаюсь?
— Нет, вы абсолютно правы. Я даже надеюсь, что в ближайшее время мне станет намного лучше… Мои проблемы уладятся!
— Я очень рада это слышать!
Лидия разжимает кулак и, улыбнувшись во весь свой рот с ослепительно-белыми зубами, заявляет:
— Я нашла решение своих проблем… Оно у меня уже есть… Оно — в моих руках!
Сейчас, должно быть, уже полдень. Солнце — в зените. Его лучи осветили почти весь подвал. Правда, это длилось лишь несколько минут после чего подвал снова погрузился в полумрак, но Бенуа не преминул воспользоваться представившейся возможностью: чтобы развеять скуку, он внимательно осмотрел через решетку все уголки подвала. Этой постройке, по всей видимости, не меньше ста лет, и электрооборудование здесь — примерно такого же возраста! Вдоль влажных стен протянуты оголенные провода. Стоит только случайно к ним прикоснуться — и…
Он разглядывает беспорядочно стоящие вдоль стен садовые инструменты: грабли, вилы, штыковые и совковые лопаты… Непонятно, зачем складывать садовые инструменты здесь, в подвале.
И еще более непонятно, зачем запирать в этом подвале полицейского!..
