– Кто там? – спросил он, чувствуя всю глупость своего положения.
– Сю-ю-ю-да-а-а! – позвал его голос ветра.
Чуть помедлив, Могенс пошел на зов к шахте, и там его поглотила тьма.
Над горой в небе играли последние отблески солнца, и старая крепость грозно высилась черной твердыней. Три радарные башни, устремленные к облакам, в сумеречном свете сделались похожи на дьявольский трезубец, нацеленный в небо.
7
Кристиансхавн, апрель 2014 года
Уровень воды в Кристиансхавнском канале поднялся на полтора метра выше нормы, отчего мосты висели так низко, словно их пригнули и поставили на колени. По причине высокого уровня воды проход судов был приостановлен, и только байдарочники едва-едва проходили под низкими сводами. Два зимних шторма нагнали воду в акваторию порта, а последовавшие затем дожди переполнили городской резервуар и только ухудшили обстановку в прилегающих каналах.
На корме «Бьянки» Томас и Эдуардо завтракали яичницей с ветчиной. Томас удобно расположился с чашкой кофе, вытянув ноги на поручни яхты. Утро было красивое, хотя и промозглое, дыхание вырывалось изо рта с паром, пар поднимался от чашек и от горячей яичницы.
– Глобальное потепление, – сказал Эдуардо, кивая на водную гладь. – И конца ему не видать.
– Хотя бы уши отдохнут от гидов, пока мосты закрывают экскурсиям вход в гавань.
– Больно дорого, amigo, обходится эта временная передышка!
Пожав плечами, Томас взял со своей тарелки кусок ветчины и вытянул руку над головой Мёффе. Тот не заставил себя долго ждать, а сразу выхватил зубами подачку из хозяйской руки и со смачным чавканьем захлопнул челюсти.
– Ты что, Ворон![12]Кормить собаку деликатесной ветчиной! Ты знаешь, сколько я за нее заплатил?
– Не знаю, но, должно быть, она стоит недешево, раз он не воротит морду.
Пес довольно чавкнул, и Томас погладил его по голове.
Вскоре Томас поднялся из-за стола, застегнул молнию на кожаной куртке до горла и натянул на голову капюшон свитера.
Эдуардо взглянул на него и спросил:
– Куда ты собрался?
– Через десять минут у меня назначена встреча.
– Ты нашел работу? – ироническим тоном поинтересовался Эдуардо.
– Надо сходить на квартиру. Маклер приведет покупателя.
Эдуардо удивленно вскинул брови:
– Еще одного?
Томас кивнул:
– Восьмого за три месяца. Они за ней выстраиваются в очередь.
– Так отчего же она все еще не продана?
Томас промолчал.
– Слушай, Ворон, пора поставить на прошлом крест и двигаться дальше. Почему ты не предоставишь маклеру самому оформить сделку?
– Я так и делаю. Я только ему помогаю, и он ничего не имеет против…
Томас взял со стола чашку и выплеснул опивки за борт.
– Хочешь, я пойду с тобой?
– Какого черта тебе туда идти?
– Все, все, успокойся! Я просто подумал…
– А вот это лишнее!
Томас повернулся лицом к набережной. Он никак не мог привыкнуть к поднявшемуся уровню воды, при котором край набережной оказывался у него на уровне глаз.
– Твоя знакомая?
Эдуардо повернулся вместе со стулом и увидел стоящий на другой стороне улицы серый «Фиат-500» с бордовой крышей:
– Да нет! Но я бы не прочь познакомиться.
За рулем сидела стройная, элегантно одетая женщина лет тридцати пяти. Заметив, что на нее смотрят, она завела мотор.
– И давно она тут? – спросил Эдуардо.
– Не имею представления, – пожал плечами Томас. – На днях как-то она тоже тут стояла.
Женщина нажала на газ, и Эдуардо с Томасом проводили глазами машину, пока она не свернула с Овергаден-неден-Вандет.
– А у тебя по-прежнему срабатывает инстинкт полицейской ищейки.
– Некоторые вещи не забываются. Пошли, Мёффе, – позвал Томас собаку, хлопнув себя по ляжке.
Запыхтев как паровоз, собака поднялась с пола и нехотя поплелась на зов.
– Уверен, что мне не надо пойти с тобой?
– А кто же тогда вымоет посуду?
Под возмущенные крики Эдуардо Томас, подхватив на руки Мёффе, выскочил на набережную. Он был почти уверен, что Эдуардо тотчас отправится на свой кеч, причаленный перед «Бьянкой», оставив ему гору немытой посуды.
8
Выйдя на Дроннингенсгаде, Томас не спеша направился к своему дому и перед подъездом достал из кармана ключи. От карточки возле домофона, на которой были написаны их с Евой имена, еще оставался крошечный кусочек бумаги. Если у нового хозяина будут достаточно острые ногти, он легко его сковырнет.
Он взял Мёффе на поводок, зная заранее, что его всю дорогу по лестнице придется тащить волоком. Когда они подходили к площадке третьего этажа, открылась дверь нижней соседки. Толстые стекла увеличивали глаза Кетти, придавая ей в сочетании с голубыми волосами сходство с каким-то насекомым. Томас вежливо поздоровался.
Старушка сдержанно кивнула в ответ:
– Какая тут беготня сегодня!
– Наверное, это мой маклер привел покупателей.
– Опять покупатели? Они там наверху такой топот подняли, что у меня того и гляди свалится с потолка люстра.
– А я и не знал, что у вас висит люстра.
Кетти поморгала и закрыла дверь. Томас поднялся на четвертый этаж, дверь в его квартиру была приоткрыта. Подойдя к двери, он набрал в грудь воздуха и переступил порог. В прихожей на полу громоздилась целая куча рекламных буклетов. Он уже давно переадресовал свою почту на «Бьянку», где ее, как правило, бросали ему на корму, но поток рекламных буклетов был, по-видимому, так же необорим, как волны цунами.
С кухни послышалась какая-та возня, и в следующий миг из нее высунулась голова маклера. При виде Томаса профессиональная улыбка на его лице померкла.
– То… Томас Раунсхольт, – сказал он, так и не докончив приветствия.
Томас кивнул и, переступив через кучу буклетов, вошел в прихожую. Маклер по имени Кьель-не-помню-как-там-его, поправил свой серебристый галстук, спускавшийся на живот в виде змеи, свесившейся головой вниз. Понизив голос, он сказал:
– Мне казалось, мы же договорились, что я сам буду показывать квартиру.
– Да-да, конечно. Я просто решил заглянуть и посмотреть, как идут дела.
– До этого момента все шло отлично, – сказал маклер, бросая неодобрительный взгляд на Мёффе. – Его присутствие вряд ли нам поможет.
