Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 34
– Ты сказала, мы похожи, – повторил он. – А со стороны, мне кажется, мы напоминаем… Я – перекати-поле, такую траву без корней, а ты – какой-нибудь холмик, к которому я прибился. Перенесся ветром, временем.
– Как к препятствию, да?
Ронин пожал плечами:
– Да нет. Какое препятствие? Я просто глупое какое-то сравнение придумал. Отвык разговаривать, даже думать. Правда – брожу здесь целыми днями, зачем, почему?
Он остановился, стал собирать сухие ветки для костра. С Анной не получится ходить так легко, бесцельно, как он уже привык здесь. Они будут разговаривать.
– Может, вернемся в Москву? – предложила она. – Ты пока не будешь работать, если еще не хочешь… не можешь. Я сама устрою выставку – ну, конечно, ты только отберешь работы… Нельзя же так… бесконечно.
Он внимательно посмотрел ей в глаза.
– Понимаешь, мне надо до конца… иссохнуться, раствориться. Мне надо выползти из этой надоевшей шкуры! – Ронин даже дернул на груди куртку. – Совсем недавно я понял, что моя настоящая жизнь только сейчас стала проявляться. В воспоминаниях. В воспоминаниях ожили мои чувства – впечатления, переживания, любовь, страхи… И я не жил, а вглядывался в свои чувства со стороны. Оказывается, я был болен с самого детства. Я все время смотрел, видел… снимки! Меня высосали все эти фотографии, высосали!
Последних слов он не ожидал от себя. Как это – высосали? Он даже наедине с собой об этом не думал. Придумалось. Первое, что пришло на ум. Как чужая прочитанная где-то фраза. Ронин тяжело дышал, пытаясь успокоиться.
– Прости. – Он подрагивающими руками поднес спичку к костру. – Прямо истерика какая-то. Кризис возраста, кризис жанра – наверное, всему этому есть какое-то название, – попытался он улыбнуться, – не такой уж я редкий экземпляр. Пришло время, и задумался, засомневался. Как говорил твой профессор? Сороконожка, да? Которая задумалась о какой-то своей там ноге. А надо по пословице: глаза боятся, а руки делают. Все просто.
Не надо было вспоминать профессора. Заныло что-то в груди, запеклось – нерастворимый комок.
– И вот сейчас стараюсь быть обиженным, – пересиливая себя, проговорил Ронин. – Не сам виноват. Фотографии, болезнь, еще… кто-то.
Анна вздрогнула от этого «кто-то». Ронин хотел набрать воздуха, вздохнуть, освободиться от тяжести в груди – и не мог. Зачем он мучает ее? Ведь даже наедине с собой он так не выплескивал наружу эту словесную желчь, от которой стало противно. Слаб, слаб человек – мало ему знать свою болезнь. Обязательно надо и на другого человека ее взвалить – чтобы помучиться вместе. Надо молчать, подумал он. Хватит, хватит этих слов.
Анна побледнела. Она смотрела, не отрываясь, на разгорающееся пламя.
– Ну… побудь здесь. Тебе же здесь хорошо, – она почти шептала. – А потом вернешься. Или я еще приеду. Можно?
Ронин усмехнулся:
– Так много вариантов. Можно остаться, вернуться. И ты приезжай. Почему ты об этом спрашиваешь? Я только не понимаю, как можно меня терпеть?
– Я не терплю. Я хочу быть с тобой.
– Кажется, что много вариантов. Но все – одновременно. Я стал жить вне времени. Почти перестал его ощущать. Поэтому все можно. Жизнь все позволяет. Как я этого раньше не понимал? Шел, прыгая с кочки на кочку, боялся упасть. А надо было закрыть глаза и просто так брести. Плыть по воздуху. Оказывается, так можно.
С каждой фразой Ронин подбрасывал в костер сухие хворостинки, нашаривая их в траве, будто отсчитывая. Анна встревоженно вглядывалась в его лицо, не понимая, о чем он говорит. В ее глазах мелькнул испуг.
– Пойдем, покажешь мне свой лес, да?
– Вернемся. Не получается прогулка. Заговариваюсь. Не надо так много говорить.
Ронин вдруг почувствовал внутри себя такую пустоту, что даже испугался – не сможет сейчас подняться. С трудом он встал на ноги. Показалось, что ветер качнул его. Анна быстро взяла его под руку и оглянулась на костер. Ронин махнул рукой:
– А, ничего с ним не будет. Догорит. Как я. – Он улыбнулся.
– Что с тобой? Тебе плохо?
– Не знаю, – ответил Ронин. – Какая-то слабость. Впервые так… Все воплощается. Слова, чувства. Пойдем.
Анна тесно прижималась к нему на ходу.
– Сейчас поспишь, отдохнешь, и все пройдет. А я приготовлю обед. Ты же совсем ничего не ешь. Я посмотрела – ну никаких продуктов у тебя не было!
Ронин слабо улыбнулся. Как с маленьким, подумал он.
11
Просвет дороги на выходе из леса синел от дыма. За деревьями слышался странный треск, будто кто-то ломал сухие ветки. Зазвенело стекло. Что-то там горит, подумал Ронин и сразу же в подтверждение его догадки донесся далекий голос: «Пожар, пожар!» Оставив руку Анны, Ронин побежал вперед.
Его дом был наполовину охвачен огнем. Пламя гудело над крышей и, как жидкость, медленно расплывалось по стене. Из крайнего окна вырывался сноп огня – и вдруг лопнули остальные, освобожденные языки пламени вырвались с потоком искр. Казалось, внутри дома бушевало какое-то горящее чудовище, и его щупальца корчились, вытягивались вверх сквозь пустые окна.
Ронин рванулся к дому, но даже на большом расстоянии раскаленный жар ударил в лицо, остановил. Он отпрыгнул назад, к Анне, почему-то испугавшись за нее, обхватил за плечи, приговаривая: «Не бойся, не бойся, уже все – уже ничего нельзя сделать…» Она в немом ужасе прижала ладони к щекам.
Поодаль, у начала деревенской улицы, мельтешила группка местных. Перебегали с места на место, толкались. Звякали ведра, мелькали лопаты. Но люди не приближались к горящему дому – понимали, что бесполезно. Тем более что остальные дома стояли далеко и пожар им не грозил. Один мужик только подбежал к бане – ближайшему строению, – вылил на ее стену ведро воды и махнул рукой. Ничего, мол, не загорится. Далеко.
– Вы хозяева, что ли? – крикнул этот мужик Ронину. – Чего загорелось-то?
Ронин пожал плечами. Мужик подошел ближе.
– Послали мы звонить пожарникам. Пускай приедут, хоть узнают. – Мужик заглядывал Ронину в лицо, наверное, удивляясь его спокойствию. – Хорошо изба стоит, далеко от всех. Мы смотрим – замок всегда. Значит, есть хозяева. Дача, что ли? Дача не дом, еще купишь – у нас продаются две избы. А что раньше не приезжали?
– Приезжали. Редко.
– Значит, не так она и нужна, дача-то.
Ронин кивнул. Уже не нужна.
– А как баня – не загорится? – спросил он.
– Не должна. Да мы смотреть будем – если что, потушим.
Ронин с Анной обошли кругом горячий воздух, сели на порог бани.
– Ну, вы тут горевайте, а мы там, – мужик махнул рукой, – скоро пожарники приедут.
Дом словно раздувал изнутри себя огонь, выдавливал его через пустые окна. Тонкие рамы быстро сгорели, осыпавшись с искрами вниз.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 34