Вернувшись на родину, Перванш превратилась во Фреэль, развеселую матрону, которая в 1925 году получила широчайшую известность благодаря песне «Comme un moineau» («Как воробей»). Помимо названия, которое не могло не очаровать будущую Пиаф[23], песня отражала саму суть жизни юной Эдит:
On s’accoutume à ne plus voir
La poussière grise du trottoir
Où l’on se vautre
Chaque soir sur l’pavé parigot
On cherche son pain dans le ruisseau.
Мы привыкаем не видеть больше
Серую пыль тротуаров,
Когда валяемся
Каждый день на парижской мостовой,
Мы ищем хлеб в ручье.
Также Эдит пела композицию Фреэль «J’ai l’cafard» («Я в хандре»), созданную в 1927 году; позднее в телевизионной передаче «Радость жизни» Пиаф расскажет зрителям, что эту песню чаще всего просили исполнить работники жандармерии.
Вторым примером для подражания в те годы для Эдит стала Дамия. В отличие от Фреэль, певицы естественной, временами даже простоватой, Дамию можно назвать певицей «сложной», во многом неординарной. Ее окрестили «трагической актрисой песни», ведь прежде всего Дамия прославилась своим искусством театрализации, искусством, которое в дальнейшем окажет существенное влияние на певицу Жюльетт Греко, а позднее Барбару, но прежде всего уроки из ее творчества извлечет Пиаф. Однако вернемся к тем временам, когда юная Эдит почерпнула из репертуара Дамии две совершенно разные композиции. Стихотворение «Les Deux Ménétriers» («Два деревенских музыканта») поэта Жана Ришпена (умер в 1926 году), положенное на музыку, отличается литературной описательностью, в то время как песня «La Mauvaise Prière» («Злая молитва») поражает доведенной до абсурда мелодраматичностью. В этой песне описываются страдания молоденькой девушки, чей возлюбленный служит матросом «на трехмачтовом судне торгового флота». Обезумев от ревности, героиня песни представляет, как любимый изменяет ей в каждом порту, в котором делает остановку корабль. В конце концов она доходит до того, что обращается к Господу Богу и молит его, чтобы судно затонуло, – так девица надеется помешать мнимым изменам.
С начала 1930-х годов Эдит внимательно следила за современной музыкальной жизнью и искала вдохновение, приобщаясь к песням нового поколения исполнительниц, например Жозефины Бейкер, которая прославилась в 1925 году благодаря театральному представлению «La Revue Nègre» («Негритянское ревю») и шестью годами позже подарила слушателям хит «J’ai deux amours» («У меня есть две любви»), или Лис Готи, чья композиция «Le chaland qui passe» («Проплывающая шаланда») стала настоящим открытием 1932 года. В то же время Пиаф осталась совершенно равнодушной к новаторскому стилю Мирей, чья «Le Petit Chemin» («Маленькая дорога») покорила публику на следующий год.
В тот же период особую известность завоевала и Мари Дюба, исполнившая песню «Le Doux Caboulot» («Милый кабачок») на стихи Франсиса Карко. Юная уличная певица высоко оценила ее творчество, однако не стала ничего заимствовать из ее репертуара. Впрочем, впоследствии Пиаф скажет, что из всех певиц той эпохи именно Мари Дюба оказала на нее самое существенное влияние, более того, отметит, что самым значимым событием, повлиявшим на ее дальнейшую карьеру, стало выступление Мари на сцене, за которым будущая звезда следила затаив дыхание: «В тот день [1937] она заставила меня понять, как многому мне еще надо учиться, что надо приступать к работе».
Итак, обзаведясь солидным репертуаром, Эдит начала выступать на улицах Бельвиля, старательно избегая мест, где слишком часто появлялись блюстители порядка. В то же время девушка принялась работать над своим голосом, стремясь к тому, чтобы ее было слышно издалека. Такая «школа» не могла не повлиять на ее манеру исполнения. «Она пела с той мощью, которая способна зародиться только на улице, – объясняет в наши дни певец Юро, большой специалист “по Пиаф”. – У нее был чудесный грудной голос, и в то же время она пела “в нос”, то есть используя естественные резонаторы».
Как и девицы легкого поведения, бродячие артисты всегда были «уличными работниками» – лишь с той разницей, что последние, заплатив налог на свое представление, частенько рисковали не заработать ни сантима. Кроме того, зачастую, будучи натурами самолюбивыми, они ненавидели по окончании номера попрошайничать, или «ходить со шляпой», как выражались люди этой профессии. Именно поэтому многие бродячие акробаты и уличные музыканты, не желая уподобляться нищим, предпочитали посвящать себя исключительно творческой деятельности, поручая кому-то другому собирать деньги с публики после спектакля. Именно так некогда поступал Луи Гассион, назначив ассистенткой собственную дочь. Это правило, действующее и сегодня, вынудило Эдит не полагаться во всем на саму себя. Дело оставалось за малым: найти партнера или партнершу.
И вот однажды в 1931 году совершенно случайно в доме Камиля Рибона – друга отца, также циркового акробата – Эдит познакомилась с девочкой-подростком, младше ее на два года. Тринадцатилетняя Симон Берто выросла в многодетной семье – восемь братьев и сестер, – ее мать работала консьержкой в Менильмонтане. Девочки сразу же почувствовали взаимную симпатию. И хотя Момон[24], как ласково называла ее Эдит, отнюдь не была беспомощным ребенком, она не могла не восхищаться только что приобретенной старшей подругой, которая твердо решила «добывать пропитание» самостоятельно. Эдит рассказала Симон о своем ремесле, об улицах города. Чья это была идея – Момон или Пиаф? Как бы то ни было, перед тем как распрощаться, девочки договорились встретиться снова и работать в паре.
Таким образом, несмотря на бесчисленные «исчезновения», Симон Берто более тридцати лет оставалась верной подругой Эдит, причастной ко всем событиям в жизни звезды, как хорошим, так и плохим, – главным образом, будем честны, к плохим. Через несколько лет после смерти певицы Момон, которую Пиаф нередко представляла: «Моя сестренка», в книге, ставшей предметом бурных споров, попыталась выдать себя за настоящую сестру Пиаф. В этой же книге Симон рассказала об их с Воробышком многочисленных проделках и приключениях. Это издание, не внушающее никакого доверия с фактологической точки зрения, все же помогает читателям лучше понять, какую жизнь вела Пиаф в годы, предшествующие ее дебюту в кабаре «Жерни’c», состоявшемуся в 1935 году.
Как только девушки начали сотрудничать, они тут же пришли к мысли, что смогут сэкономить, если будут жить вместе. Они сняли комнату в отеле на улице Орфила, дом 105, рядом со станцией метро «Пелльпорт». Пока Момон старательно изучала все секреты искусства «хождения со шляпой», Эдит, которой уже исполнилось шестнадцать лет, столкнулась с первыми любовными переживаниями.
Однажды в кафе Роменвиля, небольшого городка, прилегающего к Парижу на северо-востоке, Эдит повстречала Луи Дюпона по прозвищу Малыш Луи. Этот молодой человек, работавший разносчиком в магазине продуктов, был всего на два года старше Пиаф. Все случилось почти мгновенно. «Я тебе нравлюсь, ты мне нравишься, и дело в шляпе» – как споет позднее Брассан. Едва успев обменяться поцелуями, юноша и девушка страстно влюбились друг в друга и решили жить вместе. Это решение привело Момон в отчаяние, ведь Эдит, потерявшая голову от любви, напрочь забыла о подруге – в будущем подобное случится еще не раз.
