Фото из материалов СД в Белоруссии
С начала мая 1942 года зондеркоммандо проводило активный поиск партизанских группировок, деятельность которых в регионе после появления на сцене этой спецчасти СС заметно ослабла. Хорошо зарекомендовало себя применение тактики егерей-снайперов и егерских групп: один или несколько (максимум 10–15) специально тренированных и вооружённых автоматическим оружием людей отправлялись в лесной рейд длительностью до нескольких суток на поиски партизанских лагерей или для организации засад на партизанских тропах. Максимально используя технику маскировки, опытные егеря из числа бывших браконьеров, дополнительно натренированные армейскими специалистами, отслеживали местонахождение партизанских троп и тайников, места встречи со связными из населённых пунктов или других отрядов. Егеря редко вступали в открытый бой — их основными задачами являлись взятие «языков», убийства партизанских вожаков или молниеносные налёты на штабы крупных бандформирований, перехваты связных, а также разгромы походных колонн из засады. Такой разгром также осуществлялся методом молниеносного нападения и быстрого отхода, без вступления в затяжной бой с превосходящими силами противника: заранее установленная тропа минировалась в удобном месте, при приближении партизанской колонны обычно пропускался авангард — разведка, затем на головную часть колонны (часто одновременно и на «хвост») из хорошо подготовленной засады обрушивался шквальный огонь автоматического оружия с расстояния максимум в 50–70 метров, шли в ход подготовленные мины, расстреляв каждый, как правило, один магазин или ленту, егеря быстро отходили, не давая противнику возможность организовать преследование. Колонна, естественно, не была полностью уничтожена, но в результате налёта была уже отягощена убитыми и ранеными, моральный дух падал, а таким образом была фактически сорвана и запланированная партизанами операция или переброска сил. После молниеносных лесных налётов на колонны, часто по горячим следам, проводились массированные карательные операции в данной местности.[9]
В проведении подобной деятельности немцам сильно помогало использование заведённого уже тогда в Ваффен-СС камуфлированного обмундирования, а также использование «лохматых» камуфляжей в сочетании со стандартным маскировочным обмундированием.
Кроме детально разработанной тактики лесного боя, немцам в борьбе с партизанскими отрядами часто и активно помогали и сами местные жители, особенно сильно это проявлялось в период немецких побед на фронтах, т. е. в 1941–1942 годах. Дело было в том, что вопреки устоявшемуся у нас, успешно созданному годами коммунистической пропаганды образу «советского партизана — честного и беззаветного патриота и народного мстителя», реальность часто была иной — далеко не все лесные отряды в действительности занимались борьбой с немецкими оккупантами, проливали кровь в боях с захватчиками и пускали под откос вражеские эшелоны, как видим мы в фильмах и читаем в советских книгах о Великой Отечественной войне. Некоторые, и было их немало, просто являлись откровенными вооружёнными бандами, сколоченными с одной-единственной целью — пограбить «под шумок», или же, враждуя по разным причинам между собой, за этим занятием не имели времени на борьбу с немцами. Но при этом и те, и другие, и третьи должны были как-то жить: есть, пить, мыться, одеваться, иметь половые отношения и т. д. — это происходило, естественно, за счёт многострадального местного населения. Также под предлогом наказания или уничтожения «предателей народа», «гитлеровских прихвостней» и т. п. сплошь и рядом сводились личные счёты, происходили избиения, изнасилования, грабежи. И свидетельств тому немало.
Камуфлированные двусторонние («лето/осень») куртки данного образца являлись стандартным обмундированием Ваффен-СС
Немецкий лесной егерь в типичном камуфляже с автоматом МП-40
(фотография скорее всего более позднего периода, судя по рисунку маски — в районе 1944 года).
«…особенную проблему создавало то обстоятельство, что партизанам нужно было кормиться. Они добывали себе продукты и одежду у местного населения. Во время этих снабженческих операций партизаны нередко вели себя, как обычные грабители, во всяком случае, так воспринимало их население. Они реквизировали женское белье, детскую одежду, хозяйственный скарб — вещи, малопригодные в лесу. Зато их можно было обменять на алкоголь или подарить партизанкам.
Многие отряды почти не проводили боевых операций, поскольку им не хватало оружия и боеприпасов. Некоторые полностью ограничились «снабженческими походами». В одном советском докладе зимой 1942/43 года о поведении партизан в Западной Белоруссии[10]говорилось: «Поскольку они не воюют, они превращаются в дополнительное бремя для крестьян и восстанавливают крестьянство против всех партизан в целом. Если нет немцев, то партизаны беспрепятственно входят в деревню, забирают коров, овец, хлеб и другие продукты. Но как только появляется карательный отряд, партизаны бегут, не оказывая сопротивления, крестьян же избивают, а их дома сжигают за то, что они содержали и кормили партизан».
Большинство военных операций партизан и без того были направлены не против немецких оккупантов, а против действительных или мнимых коллаборационистов и их семей, а также против всех, кто хорошо относился к немцам и был антисоветчиком. А кто был антисоветчиком, партизаны решали сами. На повестке дня были расстрелы, изнасилования и грабежи. 22 февраля 1943 года отряд Михайлова убил в деревне Чигринка Могилевского района (восточнее Минска) около 70 мирных жителей. На счету этого отряда были также грабежи, изнасилования и расстрелы. По сообщению одного высокопоставленного офицера Красной Армии, сделанному в июне 1943 года, отряд Бати, действовавший примерно в 200 км от Минска, «терроризировал мирное население». В частности, 11 апреля 1943 года они «расстреляли ни в чем не повинные семьи партизан в селе Сокочи: женщину с 12-летним сыном, второй сын-партизан которой погиб ранее, а также жену одного партизана и её двух детей — двух и пяти лет». В другом докладе говорится, что в апреле 1943 года партизаны отряда Фрунзе, действовавшего севернее Минска, расстреляли в ходе «карательной операции 57 человек», включая младенцев.
