Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
Но первым делом я звоню матери, словно она позвонила мне, чтобы сказать, чтобы я позвонил ей! Операция на глазах прошла настолько успешно, насколько это было возможно. Она хорошо себя чувствует. К счастью, на этот раз она не даёт мне советов о том и об этом. Я вздыхаю с облегчением, когда говорю: «Я тебя люблю. До свидания».
Переодеваясь в спортивный костюм для выполнения упражнений, я задумываюсь, а не прочитать ли мне какую-нибудь книгу или парочку из серии «Помоги себе сам». Но я быстро отвергаю эту мысль, поняв, что эти книги не особо помогут таким озадаченным и сбитым с толку читателям типа меня, поскольку они помогают авторам наращивать своё богатство.
Я иду в гостиную и раскатываю свой ярко-красный коврик для занятий йогой. Я ставлю компакт-диск с современной персидской музыкой, «Ньяйеш» музыкальной группы «Аксиома выбора».
Мои желания и мечты опять пробуждаются, будто я снова стал ребёнком. Я страстно желаю пережить тайную бурю, называемую любовью, – чтобы поднять меня к пейзажу, где никто не представляется тем, кем не является на самом деле, где ни у кого нет фальшивой души. Где вытоптаны страх и жадность. Где никто не даёт вам взятки небом и не пугает вас адом. Я задумываюсь, почему меня так достаёт такое количество вопросов, почему у меня столько навязчивых идей? Такое тихое отчаяние. Теперь, из-за расстройства, я пытаюсь засунуть все эти блуждающие мысли туда, откуда они пришли; но я понятия не имею, откуда они возникли.
Я начинаю с позы, которая называется «тадасана» (гора). Я выпрямляю позвоночник. Поднимаю подбородок. Прижимаю ладони одну к другой. Пальцы смотрят вверх. Руки и локти я ставлю так, чтобы получилось треугольное основание горы. Я расслабляюсь. Но только на одну минуту. Как бы сильно я ни сопротивлялся беспокойным мыслям, моя воображаемая гора становится действующим вулканом. Мой разум взрывается идеей для стихотворения. У меня постоянно появляются идеи для стихотворений. Я забываю про йогу и медитацию. Я забываю про свой йогурт, смешанный с ягодами и орехами. Я забываю об «эспрессо» и воскресном выпуске «Таймс», которые ждут меня в «Старбаксе». Я даже забываю позвонить Бобби. Я иду к компьютеру. Он так и стоит включённым с прошлого вечера. Я вожу мышкой, пока с экрана не исчезают зелёные и жёлтые гусеницы, жующие листья, – такие вот у меня экранные заставки. И я пишу стихотворение, назвав его
Прощай, всё
В искусстве я одной ногою,
Другой – в науке я увяз.
Стал Запад мне родным, не скрою,
Но не свожу с Востока глаз.
Пусть в прошлом след шагов растает,
Но в будущем я их найду…
Реальность и мечты вплетают
В мой шаг узоры на беду.
Одной ногою я в отчаянии,
Во тьме холодной брода нет…
Другой – ступаю не случайно
К надежде призрачной на свет.
Абсурд движения неизбежен:
Через желаний круговерть
Несбыточность мой путь обрежет
И поглотит с ногами смерть.
Но я от тягот не сгибаюсь,
Вперёд шагаю вновь и вновь.
И в предвкушении улыбаюсь:
Ведь где-то ждёт меня любовь!
В постели, пока я не засну, меня беспокоит катастрофа, случившаяся в Еврейском культурно-спортивном центре.
Теперь я в аудитории, и меня ставят в тупик странные и вопросительные взгляды студентов. Я с трудом заканчиваю лекцию. Меня спасает звонок. Я сбегаю в коридор, только чтобы не отвечать на вопросы. Меня останавливают крупная женщина и худощавый мужчина, они из полиции. Женщина вручает мне лист бумаги и шепчет:
– Вы арестованы.
Я не спрашиваю, почему, я знаю, почему. Она говорит мне о моих правах, но искажает текст Правила Миранды[4]. Страх будто взрывается в каждом моём нерве. Ордер на арест дрожит у меня в руке. Затем меня парализует, словно я – скульптура с листом бумаги в руке. Внезапно я представляю себя перед расстрельной командой. Но расстрельной команды нет, только горящие глаза. Нас окружают студенты и начинают петь: «чужой эксгибиционист… чужой эксгибиционист… чужой эксгибиционист… чужой эксгибиционист» всё громче и громче, пока это пение, которое звучит, как пушечные выстрелы, не заставляет лопнуть мои барабанные перепонки. Я кричу от боли, и этот крик будит меня. Мне снился кошмарный сон.
Глава 2
Терпеливое ожидание
Я иду по тающему снегу к Нейродиагностическому центру имени Дж. Мортона Хорна, который расположен у северной границы университетского городка. Там принимает пациентов профессор Питер Рутковский, также практикующий врач. Недавно в университетской газете сообщалось, что доктор Рутковский опубликовал работу о формировании протеиновых кластеров в гиппокампе и коре головного мозга у пациентов, страдающих болезнью Альцгеймера. Гиппокамп – это центр памяти в мозге, а кора головного мозга отвечает за владение языком, способность рассуждать и многое другое. Прочитав эту статью, я решил к нему обратиться как пациент.
Рутковский родился в одной из бывших республик Советского Союза, в Беларуси. Он, как и я, – такой же эмигрант. Я надеюсь, что он меня поймёт. Впервые я увидел его на одном из университетских мероприятий пару лет назад. У него пивной живот, он явно любит выпить водки, а оставшиеся волосы уже седеют. Он – серьёзный мужчина, но также может быть очень забавным. Однажды во время интервью одному телеканалу он сказал: «Мы, неврологи, вытаскиваем наших пациентов из мелководья отчаяния, а затем топим их в глубоком море наших собственных заблуждений – и к тому же нам ещё за это платят». Может, это алкоголь, скопившийся у него в животе, сказал, что: «Если это счастливейшая нация на Земле, почему американцы глотают столько не приносящих счастья пилюль?» Его критиковали за правдивость и за то, что много шутил. Это грустно. Мы сами заковываем в кандалы наши языки политической корректностью, которая имеет мало отношения к корректности и гораздо больше – к самоцензуре.
Теперь, направляясь в кабинет Рутковского, я представляю, как всё, скопившееся у меня в мозге, загружают в грузовой поезд – немного в этот вагон и немного в тот – прямо у меня перед глазами, протестующими, но не способными это выразить. Я издаю стон при каждой потере. Я задумываюсь, куда направляется мой разум на этом поезде – гнить на мусорную свалку или на ферму, чтобы его скормили курам и свиньям? Я снова думаю о вызывающих депрессию сценах, которые видел в больнице, где лежат пациенты с болезнью Альцгеймера. Я сходил туда, чтобы увидеть собственное будущее. Я говорю сам себе:
– Я себя теряю. Где я потеряюсь?
Я пытаюсь изгнать эти отравляющие образы из своего сознания и начать обращать внимание на то, что меня окружает. Зимний снег ещё лежит, но уже собирается только маленькими островками. Уже цветут крокусы, освежая в остальном блёклый ландшафт яркими красками. Нарциссы поднимаются из всё ещё промёрзшей земли подобно изменившимся причудливым образом кобрам. Ещё одна неделя или чуть больше – и бутоны раскроются, появятся миниатюрные жёлтые солнышки, объявляя о начале весны.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111