– Конечно, помню.
– Я тогда нашел этих ребят. Никто из них не вспомнил Катю.
– Ну и что? Они были заняты приготовлением к празднику. Кто будет обращать внимание на маленькую девочку? – возразила Настя.
– Ты не поняла, – сказал отец, облизывая пересохшие губы. – Я разговаривал с фотографом. Он сказал, что был еще один человек, который снимал все это мероприятие на видеокамеру, но кассета была по какой-то причине испорчена. Я просил их найти эту кассету. Пообещал им денег. Наконец спустя несколько лет этот фотограф позвонил. Кассета нашлась. Я сдал ее в одну специализированную фирму, и пленку восстановили. Мне скинули запись на диск…
Он закашлялся, и Настя, побледнев, увидела, как из носа отца заструилась тоненькая дорожка крови.
– Что я могу сделать для тебя? – спросила она. – Вызвать врача?!
– Ерунда, – хлюпая окровавленным носом, отмахнулся Антон Сергеевич. – Сейчас пройдет… Это часто бывает в последнее время.
Он скомкал из обрывка газеты шарики, которыми заткнул ноздри.
– У меня еще работает старый компьютер. Я посмотрел эту запись, – продолжил он гнусаво. – И могу тебе сказать одно…
– Что? – Голос Насти стал сиплым, как у заядлого курильщика.
– Катя не выходила из подъезда. Во всяком случае, пока мы ее искали в ближайшие часы после пропажи.
Насте показалось, что она ослышалась.
– Что? Не выходила?! – растерянно проговорила она. – А как же… Как же резинка для волос? И…
– Видеокамера все время захватывала мой подъезд, – продолжил отец. Он говорил тяжело, с присвистом, будто с каждым новым словом поднимался на очередную ступеньку с мешком камней. – На записи было видно, как в подъезд зашли мы, все втроем – я, ты и Катя… Никаких пауз в съемке не было. Этот парень снимал все подряд, он крутился, пытаясь охватить компанию целиком, и наш подъезд попадал в кадр постоянно. Катя из него не выходила. Чуть позже вышли мы с тобой. А потом… жених и его друзья уехали.
Настя молчала, ее мозг раз за разом прокручивал слова отца, пытаясь их переварить.
– В твоем доме есть запасной выход? – задала она вопрос, но Антон Сергеевич отрицательно покачал головой.
– Тогда…
Настя с ошеломленным видом отодвинулась на шаг назад, как если бы отец был заразным.
– Тогда получается, что Катя осталась в доме? – едва слышно произнесла она. Отец старался не смотреть ей в глаза.
Она без сил опустилась на стул.
– И где же она могла быть?
– Я не знаю, – прокаркал отец. – Мы же еще тогда обошли все квартиры.
Настя чуть привстала и покачала указательным пальцем перед его носом:
– Нет. Вы обошли квартиры в нашем доме не сразу. Ты сам мне говорил. Вы сделали это только на второй или третий день.
– Я говорил с соседями, – защищаясь, оправдывался отец. На бледном лице Насти появилась горькая усмешка.
– Ты говорил? Что ж… На секунду представь, что ты звонишь в квартиру, куда могли затащить Катю. Как ты думаешь, что тебе скажет псих, который сделал это? Правильно, папа. Он сделает круглые глаза: «О, боже мой! Пропала ваша дочь?! Какой ужас! Но я ее не видел!» Понимаешь?!
Отец мрачно смотрел на дочь.
– Милиция с собакой появилась в твоем доме только спустя сутки, а то и больше, – промолвила Настя. – За это время с телом восьмилетнего ребенка можно сделать что хочешь. Его можно закатать в ковер, а ночью вынести наружу. Его можно расчленить. Его можно…
– Настеныш, бог с тобой, о чем ты?! – воскликнул Антон Сергеевич, обхватив виски, его губы затряслись, будто он вот-вот заплачет. – Ты что, насмотрелась всякой дряни? Как ты можешь такое говорить?
– Могу, папа. И я поняла только одно. Мы все искали Катю где угодно. А она, судя по твоей истории, все это время была в доме, в чьей-то квартире.
– Мы проверили все этажи, – снова пробубнил отец, словно эти слова уже могли что-то изменить. – И подвал, и крышу… тоже.
– А в квартиру своего дружка заходил? А?
– Какого дружка? Ты Володю имеешь в виду? – моргнул отец.
– Именно.
– Ты что? Володя ни при чем! – горячо вступился за соседа Антон Сергеевич. – Я был у него… я постоянно у него бывал! Он никогда! Он…
Настя вспомнила сузившиеся глаза Свирина, его липкий взгляд, и ее передернуло.
– Он мне не нравится, – холодно сообщила она. – А я доверяю своей интуиции.
– Ты ошибаешься.
Целую минуту никто не проронил ни слова.
– А как же Никольский? – вновь спросила Настя.
– Его признали сумасшедшим. Да, в его сарае нашли обгорелые кости детей. Но позже выяснили, что он раскапывал могилы и приносил эти кости домой. У него было… что-то вроде фетиша на детские трупы. Когда они ему надоедали, он сжигал останки. Вот и все.
Настя с трудом сглотнула подкатившийся к горлу комок.
– Боже, какая мерзость. Понятно. Значит, Никольский не при делах. Но что это дает нам теперь, папа? Твоя новость, что Катя была похищена кем-то из наших соседей?
Отец тупо разглядывал собственные пальцы с обкусанными ногтями.
– И самое главное. У Никольского в доме нашли Катину руку. Как она туда попала? – задала она вопрос.
Антон Сергеевич ничего не ответил.
– Получается, что этот извращенец был в сговоре с тем, кто держал Катю в доме, – подытожила Настя. – Понимаешь?! Никольский и Свирин, сосед этот твой ненаглядный, знакомы между собой?
Отец изумленно вытращил глаза:
– Нет, конечно! Настя, о чем ты?! Почему ты считаешь, что Володю можно подозревать в чем-то подобном?!
– Потому что ничего другого мне не остается, – отрезала Настя. – Я пытаюсь рассуждать логически, но в итоге получается запутанная каша! Ты просто сковырнул старую рану этой новостью. Прошло двадцать лет. Уж лучше бы ты молчал, – призналась она и закрыла лицо руками.
– Настеныш…
– Какого хрена ты поперся тогда в этот дом? – не отрывая ладони от лица, простонала она. – Почему именно тогда тебе приспичило взять нас с собой?! Почему? Почему ты не проследил, что моя сестра выйдет на улицу? И зачем ты вообще ее отпустил?
– Потому что ты подвернула ногу! – не выдержал Антон Сергеевич. – Кто кричал: «Папа, мне не будет скучно?!» Наверное, забыла уже?!
Она опустила руки.
– Да, я подвернула ногу. Ты прав. Ладно.
Настя выпрямилась.
– Что? Ты куда? – заволновался Антон Сергеевич.
– Я поеду, папа. Все, что я хотела, уже услышала.
Она направилась к дверям, но отец, схватив ее за руки, вцепился в дочь как клещ:
