– Минуточку. Может вы думаете, что я с ребенком могу пойти в коммунальную квартиру?!
– Я ничего не думаю. Не подходит – так не подходит.
– Вы просто не представляете, какая у меня сейчас ситуация. Этот деятель решил…
Приходится выталкивать силой, так и не выяснив, что решил этот деятель, он же козел. А однажды ко мне на Владимирскую пришел тихий, интеллигентный обменщик. Он хлюпал глазками и страшно кокетничал.
– Вы не представляете, как приятно иметь дело с художником. Чувствуется, что вы человек со вкусом. Я тоже человек искусства. Да. Я танцую. И, как всякому артисту, мне хочется красиво одеться. Вы видите, какая у меня стройная фигура. А мне даже не с кем посоветоваться. Вот я сейчас развожусь с женой. Разве эти бабы могут что-нибудь понять в красоте? Вот только вы, наверное, сможете оценить. Обратите внимание на мое пальто. Я сам придумал фасон. При этом видите, как необычно. Я сделал воротничок из маленькой норочки, причем, воротничок стоечкой. Правда, эффектно? Я сейчас разденусь, и вы увидите мою сорочку, тоже по спецзаказу.
– Нет, пожалуйста, не раздевайтесь. Комната вас устраивает?
– Я не знаю. Это будет решать Алла. Но все равно, если мы и не обменяемся, вы разрешите, я буду приходить к вам в гости. Мы будем беседовать об искусстве, об эстетике. Эти женщины ничего не понимают.
– Да, как-нибудь в другой раз.
– Вы такой милый!
– Спасибо. До свидания. Вы забыли свою шапочку-пирожок из козленка.
– Ах, как вы все замечаете, – вспыхнул он. – Но должен вам сказать, что этот мех…
– Счастливых фуэте!
С этими словами я его еле выдавил. Однажды я посетил небольшую двухкомнатную квартиру в старом доме на Красноармейской. Меня встретила пышная дама, с которой я предварительно договорился по телефону.
– Ах, вы пришли так неожиданно, – сказала она. – Я не успела привести себя в порядок. – На ней был халатик без двух пуговиц, явно демонстрирующий, что кроме этой части туалета на ней ничего нет. – Вы не смотрите, что квартира такая маленькая. Она страшно уютная. Присаживайтесь на диван, – она села в кресло напротив; при этом халатик распахнулся так, что фактически уже ничего не прикрывал. – Я бы в жизни не стала меняться, если бы не развод. Вы знаете, мой муж страшно пьет.
– Это немудрено. Ваша квартира прямо над винным магазином.
– Да, но знаете, постоянное злоупотребление спиртным отражается не только на умственных способностях, – она томно потянулась.
Я понял, что еще несколько таких движений, и я окажусь с совсем обнаженной дамой, давно прошедшей бальзаковский возраст. Я ретировался. Вслед неслось «Куда же вы?»
Но самым интересным обменщиком был Николай Иванович Меняйло. Собственно, обмен нам не подошел, но нас потрясла сама фамилия, так точно соответствующая его текущему занятию. С тех пор всех обменщиков мы называли звучным именем «Меняйло».
Наконец, вариант был найден. Опять пришлось обратиться к Купе. Несмотря на то, что были наняты грузчики, перевозить нужно было вещи из двух квартир в одну, и требовалось много смотрящих. В Леночкиной квартире были две необычные вещи. Одна из них – это огромное деревянное распятие, выполненное в Западной Украине, подаренное супруге в Андреевской церкви после одного из исторических репортажей. Оно было крупным, но не таким уж тяжелым. И, кроме этого, у нее было пианино «Блютнер» с металлической декой, весившее полтонны.
…Бригада грузчиков выглядела весьма живописно, вид у них был босяцкий, но обращались они к нам галантно: «Скажите, пожалуйста, сколько пудов тянет ваша грайка?» «А этого Бога нельзя разнять на две части», на что получили ответ, что его уже 2000 лет назад распяли. Леночка придумала, как взять их в руки и строго спросила:
– Среди вас есть верующие?
– А это еще зачем?
– Я должна знать, есть ли среди вас верующие.
– Ну, я верующий, – выдвинулся вперед малый уголовного вида с бритой головой.
– Вот вам я и поручу нести распятие. Только очень осторожно. И вы должны будете вынести его из квартиры последним, а внести первым. И, пожалуйста, следите, чтобы все было в порядке. Как вас зовут?
– Кличут Василием.
– Так вот, Василий, я могу это поручить только верующему человеку.
Василий, облеченный такой высокой честью, стал разматывать пассы с профессорским видом. Все шло спокойно, пока не добрались до пианино. На четвертом этаже один из идущих под пассом заявил:
– Хозяйка! Уж больно крутая твоя грайка, тяжелая, как наша жисть. Накинь двадцатник, а то мы можем случайно ее уронить.
– Василий, – не растерялась Леночка, – поговори с товарищами.
– Да ладно, – это я пошутил. Десятки тоже хватит.
Больше этот вопрос не обсуждался. Зато, когда мы прибыли к своему новому дому, среди тетушек, сидевших у входа и с нескрываемым любопытством наблюдавших за вселением, началась паника. Дело в том, что машина не могла подъехать к самому подъезду, и вещи пришлось нести в руках. Процессия была весьма живописной: впереди, высоко подняв голову, с постным выражением лица, двигался бритый малый уголовного типа и нес на вытянутых руках трехметровое деревянное крашеное старинное распятие. За ним шел я, в рабочем длинополом халате, с седой бородой.
– Батюшки! Святые отцы! – запричитали бабушки, крестясь на Василия с распятием. – Никак, метрополит въезжает.
Сразу после того, как мы кое-как расставили вещи, я занялся ремонтом. В мою старую квартиру въехал наш последний «меняйло» – армянин. Однако, несмотря на единое национальное происхождение, общего языка с мадам Петросян они не нашли. Он говорил, что она так же остро воспринимала посещение его жилища дамами, как в свое время моих гостей.
Наше новое расположение обладало одним преимуществом. Через дом от меня жил мой старый приятель Леня Каневский. Вообще, Каневских мы почему-то всегда представляли родственными кланами. Например, актер Каневский и его брат-сатирик. Леня принадлежал к другому клану: легендарный капитан киевского «Динамо» Виктор Каневский, и его братья: заслуженный тренер Украины по академической гребле Леонид Каневский (Леня) и лучший макетчик в Киеве Валерий Каневский. В отличие от других наших приятелей, у Лени было много дней рождения. Человек он был эмоциональный и рисковый. Поэтому часто попадал в такие ситуации, после которых чувствовал себя вновь рожденным. Например, он работал на монтаже электрики киевской телевышки и сорвался с отмеки 86 метров. Зацепившись монтажным поясом на отметке 73 метра, он уцелел. Потом он работал в одной из академических лабораторий. Во время проведения одного из экспериментов произошел взрыв. Он получил множественные ожоги, но уцелел.
Четвертый день его рождения мы отмечали осенью. В этот день он оказался в Азербайджане на тренировочной базе. Было уже холодно, и Леня был в дубленке. Он шел на моторной лодке к месту тренировки, как вдруг мотор заглох. Он начал стоя дергать шнур. Мотор завелся, лодка сильно качнулась, и его выбросило за борт в ледяную воду. Как он сбросил дубленку и доплыл до лодки, он сам не представляет. Но это было единственное спасение, потому что берег был далеко. Все эти праздники, как и все прочие, мы встречали вместе.
