Нет, не стал. Его представления о должном до сих пор не изменились и он ни за что не остановится, пока не добьется цели.
И именно эти представления о должном и правильном гнали его во дворец, полный страшных секретов и постыдных тайн, в котором до сих пор витали призраки былого, а на каждом шагу подстерегали болезненные воспоминания.
Но у него нет выбора. Это его долг. Он вернется и займет свое законное место, даже если это место и представляется ему чем-то вроде позолоченного ада.
И при этом не станет ни на что отвлекаться в пути.
− Держись, − велел он, вскакивая на спину лошади и обнимая женщину за талию. − Чтобы уже сегодня попасть во дворец, нам придется спешить.
Точно, спешить. Они стремительно летели под палящим солнцем, сделав лишь краткую остановку, чтобы набрать воды в тенистом оазисе, укрытом от безжалостных лучей непонятно откуда взявшимися посреди бескрайних песков скалами, а затем вновь тронулись в путь, и под конскими копытами снова захрустел бесконечный песок, и, когда от усталости Анна уже едва не падала с седла, вдали вдруг выступили очертания настоящего города. Она насквозь пропиталась пылью, все кости ныли, перенапряженные пальцы отказывались разгибаться, а все ее мечты сейчас сводились к горячей ванне и мягкой постели. Впереди у нее еще достаточно времени, чтобы все обдумать и решить, что делать дальше, а пока что ей нужны всего лишь эти два простых блага цивилизации. И как можно скорее.
И вообще, все это не имеет к ней никакого отношения. Ее жизнь − это роскошная обстановка дорогих особняков, старинная мебель частных школ для девочек и женские спальни колледжа, ничем не уступающие пятизвездочному отелю.
Горячая ванна и мягкая постель всегда были неотъемлемой частью ее жизни и чем-то настолько привычным и само собой разумеющимся, что она даже никогда о них не задумывалась. Но все это осталось в прошлом. В далеком-далеком прошлом. А сейчас она вообще чувствовала себя не человеком, а какой-то подземной тварюшкой, вытащенной из глубокой прохладной норы и оставленной медленно умирать под палящими лучами безжалостного солнца.
Город становился все ближе, и Анна уже могла ясно различить ничем не отличающиеся от любых американских небоскребы из стекла и бетона, вот только здесь их опоясывала стена из глиняных кирпичей, как бы ненавязчиво напоминая, что возраст этого города исчисляется тысячелетиями.
− Добро пожаловать в Бихар.
− И что дальше? Ты собираешься просто въехать туда на коне по главной улице?
− А что в этом такого? − спросил он, чуть крепче прижимая ее к себе.
Так странно. Своей любимой пустыне он чуть ли не дифирамбы пел, изливаясь потоком изящной словесности, но в простом разговоре от этого красноречия не оставалось и следа. Сам по себе он буквально излучал грубую мощь и непоколебимую уверенность, но когда дело доходило до простого разговора… Что ж, у всех есть сильные и слабые стороны.
− Что-то мне подсказывает, что лошадь здесь будет немного не к месту.
− Во внутреннем городе лошадям действительно не место, но на окраине они довольно часто встречаются. Да и по дороге ко дворцу никто не обратит на коня особого внимания. Во всяком случае, на той дороге, которой я собираюсь воспользоваться.
Больше не говоря ни слова, они проехали сквозь ворота в опоясывающей город стене и двинулись дальше среди втиснутых вплотную друг к другу четырехэтажных домов из выбеленного солнцем кирпича, миновали рыночную площадь с прилавками, полными плетеных корзин с мукой, орехами и сушеными фруктами, и всю дорогу люди неохотно расступались, пропуская лошадь, но действительно не обращали на них никакого внимания.
Полуобернувшись, Анна задумчиво посмотрела на закутанного Зафара, под многослойной одеждой которого можно было различить лишь глаза. Темные и бездонные. Она вдруг поняла, что при всем желании сейчас никто не сможет его узнать.
Забавно даже. Великий шейх едет по своей столице с пленницей в седле, но об этом никто никогда не узнает.
Миновав рыночную площадь, они свернули на какую-то мощеную улочку, где перед ними все так же неохотно расступались, по-прежнему не обращая особого внимания, и постепенно дорога становилась все уже и грязнее, уходя куда-то в оливковую рощу, тянувшуюся на несколько километров. И тогда Анна наконец-то увидела дворец, стоящий на холме посреди зеленой рощи. Огромный, массивный, величественный.
Белоснежные стены, ярко-синяя крыша… В Бихаре хватало современных небоскребов, и каким-то непостижимым образом этот дворец гармонично вписывался в урбанистический пейзаж, но при этом не терял эфемерного очарования сверхъестественного и неземного.
Зафар пустил коня галопом, и дворец стал стремительно приближаться, а когда они добрались до ворот, шейх спрыгнул с лошади и резким движением сдвинул закрывавшую лицо ткань, обнажая четко очерченные красивые черты. Один раз увидев это лицо, его уже невозможно было забыть или спутать с другим. Неудивительно, что он путешествует, укутавшись во все эти тряпки.
Запустив руку в многочисленные складки своих одеяний, он вдруг вытащил мобильник. Анна вздрогнула, как от удара хлыста. Этот человек, словно призрак былой эпохи, только что проехал по столице своего государства на черном жеребце, а теперь собирается, как самый обычный современный обыватель, позвонить по мобильнику?
Ее мозг отказывался воспринимать столь резкий поворот событий. Бедный-бедный мозг. Он в принципе отказывался воспринимать все случившееся в последние дни, но хочет она того или нет − все это реально. И действительно происходит. Да еще не с кем-нибудь, а именно с ней.
− Я приехал. Открывайте ворота.
И ворота действительно поползли в стороны.
Анна все еще сидела в седле, и Зафар под уздцы ввел коня в просторный двор с фонтаном посредине, что в этих засушливых местах яснее всяких слов говорило о богатстве. Так же как и зеленые лужайки, кусты и россыпи цветов, окруженные мозаичными стенами, отделявшими дворец от всего мира. Пусть Анна провела в этих краях не так уж и много времени, но даже она успела твердо уяснить, что тратить воду на орошение красивого, но совершенно бесполезного сада, вместо того чтобы бережно сохранять каждую каплю живительной влаги посреди пустыни, могут лишь очень и очень богатые люди.
Эту простую истину старательно втолковывал ей Тарик, а этот дворец стал лишь очередным подтверждением его слов.
Задумчиво посмотрев на Зафара, она вдруг увидела, что он напряженно замер, а в его черных глазах полыхает такая ярость, что ей стало страшно. Но уже через пару секунд он с собой справился, и по его глазам вновь ничего нельзя было прочесть.
И их уже поджидало несколько таких же далеких на вид от цивилизации мужчин, как и Зафар, вот только все они были значительно крупнее шейха, и в их облике было нечто такое, что сразу же заставляло задуматься о бандитах с большой дороги и пиратах пустыни. А у самого внушительного на вид даже меч за поясом был! Странно даже, что нет ни одной пиратской повязки на глазах.
