— Пойдем…
Ллиане — к превеликому ужасу — поначалу показалось, что с ней заговорил вот этот труп и что он вознамерился утащить ее за собой в Потусторонний мир. Она, однако, сумела не поддаться панике и медленно повернула голову в сторону опушки леса, откуда в действительности донесся этот голос.
— Остался по меньшей мере еще один, — снова послышался тот же голос.
Пока рассудок «переваривал» эти слова, она почувствовала сначала облегчение, затем беспокойство и затем — ужас. Настоящий, умопомрачительный ужас. Она узнала голос Лландона, но в нем звучали слабость и страдание. Лландон, видимо, ранен, и если его слова соответствовали действительности, то один из гигантских волков был еще жив и находился где-то поблизости. Ллиана закрыла глаза, откинула голову назад и втянула ноздрями прохладный ночной воздух. Когда она снова открыла глаза, перед ее взором предстал круглый лик Луны-Матери, которая, казалось, склонилась над нею со своим смутным ореолом. Старый Гвидион говорил, что ее свет успокаивает душу и расслабляет измученное тело. Поэтому раненых и больных всегда лечили именно ночью. Ничего плохого не могло произойти до тех пор, пока Луна-Мать пристально смотрит на нее своим бледным взглядом.
Ллиана медленно отошла от мертвого тела и неторопливо попятилась к зарослям. Она почти ничего не знала о волках — а уже тем более о волках таких чудовищных размеров. Тем не менее, она понимала, что если один из этих монстров не погиб от боевых стрел, если песнь Факела не парализовала его и если он сейчас притаился неподалеку, то ей не следует бросаться в бегство — наоборот, она должна всячески демонстрировать, что она не испытывает ни малейшего страха. Все еще пятясь, она вскоре почувствовала, как ее ноги стали колоть шипы ежевики и жалить крапива, но продолжала решительно идти через заросли ежевики и крапивы дальше. Лишь оказавшись со всех сторон окруженной деревьями, она сделала полуоборот и тут же увидела Лландона. Он сидел на земле, прислонившись спиной к шероховатому стволу большого дуба и подтянув одну ногу к туловищу. Его лук лежал рядом — на расстоянии вытянутой руки, — а три стрелы были воткнуты в землю так, чтобы их можно было быстро схватить и пустить в дело.
Продолжая двигаться вперед в темноте, она различила силуэты еще двух эльфов, притаившихся в зарослях. Раздался еле слышный свист, заставивший ее посмотреть вверх — и девушка увидела на большой ветви еще одного эльфа, муаровый плащ которого сливался с листвой. Она не заметила бы его, если бы охотник сам не привлек к себе внимание.
Когда Ллиана присела на землю рядом с Лландоном, тот пожал ей запястье, а затем обхватил ладонями ее затылок и притянул к себе с пылом, который ее удивил. Когда их щеки соприкоснулись, она почувствовала, насколько его кожа горячая и липкая.
— Я хотел пойти тебя искать, — прошептал он ей на ухо, — но не смог подняться на ноги. Волки… Одного из них мы убили, а второго сильно ранил олень в тот момент, когда серые хищники бросились наутек. Мы были уверены в том, что они удрали, и не заметили, как они вернулись. Сначала нас отвлек раненый волк, играя роль приманки, а затем тот, что уцелел, напал со спины. Я еще никогда не видел, чтобы волки действовали подобным образом.
Ллиана отстранилась от него — грубее, чем ей самой хотелось.
— Ты ранен?
— У меня что-то с ногой… Думаю, она сломана.
Он показал на притаившихся в зарослях двух эльфов, а затем на наблюдателя, устроившегося на большой ветви.
— У Ллидаса большая рана на животе, а Маерхен остался без кисти одной из рук… У Элиаса — он сидит вон там, на ветке — ни царапины. (Лландон усмехнулся и вздохнул). Он сейчас следит за тем, что происходит поблизости. Нам удалось их отогнать, но…
— Нужно отсюда уходить, — прошептала Ллиана. — Сейчас полнолуние. Луна-Мать будет нас оберегать, и с нами ничего плохого не случится…
— Ты что, во все это веришь?
Юная эльфийка не сказала ничего в ответ, а лишь выразительно кивнула. Ироническая улыбка, появившаяся на губах ее собеседника, постепенно сошла на нет. Ллиана встала и начала медленно раскачиваться из стороны в сторону — так, как колышется высокая трава на ветру:
— Гевитан сорг леас, дире дэн…
— Не пытайся воздействовать на меня своими заклинаниями, — запротестовал Лландон.
— Нетхан фаест инне генип, хаел хлистан!
Ллиана протянула Лландону руку, помогая подняться на ноги, и он — вопреки своей собственной воле — противиться не стал. Магия во второй раз оказала на него сильное воздействие — как впрочем, и на всех остальных эльфов. Даже Ллидас, который пострадал в результате схватки с волками больше других, нашел в себе силы подняться на ноги. Ллиана услышала, как зашуршала листва: Элиас, выполнявший сейчас роль наблюдателя, спустился с дерева на землю и подошел к ней.
— Уходи вместе с ними, — сказал он так тихо, чтобы слышала только она одна. — Идите вот в этом направлении, все время прямо. В двух часах ходьбы отсюда ты увидишь ручей. Двигайтесь вдоль него вверх по течению, пока не достигнете букового леса. Найдите там груду огромных камней в виде пирамиды, вход в которую закрыт кустом падуба. Это один из наших тайников. Там припрятано снадобье, приготовленное из коры дуба. Оно ослабит боль от ран. Ждите меня там…
Элиас наклонился и, подняв с земли, протянул Лландону его собственный лук, чтобы тот использовал его в качестве костыля.
— Она права, — сказал он затем уже более громким голосом. — Нам не следует сидеть здесь и ждать, когда на нас нападут… Уходите отсюда, а я вас догоню…
Не дожидаясь ни от кого ответа, Элиас подхватил воткнутые в землю стрелы и бесшумно нырнул в темноту.
Как только он ушел, Ллиана повернулась к Лландону и вопросительно посмотрела на него, однако Лландон опустил глаза и, опираясь на лук и прихрамывая, пошел прочь. Два других эльфа уже тронулись в путь. Ллиана довольно долго стояла неподвижно, не зная, как ей поступить: присоединиться к Элиасу или выполнить то, о чем он ее попросил. Ей было безумно стыдно и оставлять Элиаса одного, и бросать здесь тела погибших товарищей… Ллиана почувствовала себя бессильной, почувствовала отвращение к себе самой. У нее впервые в жизни появилось ощущение, что она совершает какой-то позорный, подлый поступок, проявляет малодушие. И ей от этого стало очень горько. Ну как они могли оставить своих товарищей — пусть мертвых — на растерзание волкам? В данной ситуации наверняка полагалось сделать что-то, провести какую-то церемонию, произнести заклинания… Гвидион смог бы подсказать, как следовало поступить. Но учитель был сейчас далеко отсюда.
Ллиана, следуя примеру Лландона и двух других эльфов, опустила глаза, сделала полуоборот и зашагала вглубь леса.
Элиас приготовился к встрече с тем, что он видел сквозь густой кустарник в бледно-сиреневом свете зарождающегося дня. Укутанный в муаровый плащ, скрытый зарослями, замаскированный от чуткого нюха стойким запахом перегноя, он не шевелился в течение нескольких часов и — чего бы это ему ни стоило — не шелохнется до тех пор, пока уцелевший волк не отправится восвояси или, привлеченный запахом крови эльфов, не отправится по их следам. Приготовиться-то он приготовился, однако зрелище, которое сейчас приходилось лицезреть, было для его глаз и рассудка просто невыносимым…
