После поражения в войне с Японией военное ведомство вынуждено было внести коррективы во французскую стратегию молниеносной войны. В первую очередь ГАУ занялось полевой артиллерией. В состав дивизионной артиллерии были введены 122-мм (48-линейные) гаубицы обр. 1909 г. и обр. 1910 г. В России была создана тяжелая полевая (корпусная) артиллерия, в состав которой вошли 152-мм полевые гаубицы обр. 1910 г. и 107-мм пушки обр. 1910 г. Обратим внимание, все эти образцы орудий были созданы фирмой Шнейдера. Но с изготовлением 122-мм гаубицы Шнейдер запоздал, и на конкурс 1907 г. его гаубица не попала. Поэтому среди 122-мм гаубиц Круппа, Эрхардта, Обуховского и Путиловского заводов был принят на вооружение образец Круппа, который под названием «48-линейная полевая гаубица обр. 1909 г.» был запущен в серийное производство. Сергея Михайловича это никоим образом не устраивало, ибо Матильда Кшесинская строила в это время новые дворцы в Петербурге и на Лазурном берегу. Деньги были нужны, и через несколько месяцев на вооружение принимается 122-мм гаубица Шнейдера (обр. 1910 г.), которая, по меньшей мере, не имела никаких преимуществ по сравнению с гаубицей Круппа. В итоге артиллерия получила две различные системы, выполнявшие одну и ту же задачу.
Батальонной и полковой артиллерии не было вовсе. Для горной артиллерии была принята трехдюймовая (76-мм) горная пушка обр. 1909 г. системы Данглиза, навязанная России фирмой Шнейдера. В 1910 г. на Путиловском заводе ствол 76-мм горной пушки обр. 1909 г. наложили на более легкий и дешевый лафет. Новое орудие назвали «76-мм про-тивоштурмовой пушкой обр. 1910 г.». Но предназначалась она не для полевых войск, а для крепостей. Пушка должна была оборонять рвы и валы и сопровождать пехоту в ходе вылазок.
Наиболее дальновидные офицеры и генералы ГАУ понимали необходимость создания легких подвижных 76-мм пушек, но термин «полковая пушка» никто не рисковал произносить. Поэтому опытную 76-мм пушку, изготовленную в 1914 г. на Путиловском заводе, окрестили просто: «3-дюймовая короткая пушка обр. 1913 г.». Длинной же считалась 3-дюймовая пушка обр. 1902 г., имевшая 30 калибров. На самом же деле 76-мм пушка обр. 1913 г. была типичным полковым орудием.
Ствол пушки обр. 1913 г. идентичен стволу горной пушки обр. 1909 г., но ее основные детали соединялись в горячем состоянии, и ствол получался неразборным. Качающаяся часть также почти не отличалась от горной пушки обр. 1909 г., т. е. была, как в пушке обр. 1910 г. Новым был лишь лафет. Баллистические данные и боекомплект 76-мм короткой пушки обр. 1913 г. полностью совпадали с 76-мм горной пушкой обр. 1909 г.
Производство 76-мм короткой пушки обр. 1913 г. началось на Путиловском заводе только в 1916 г. Всего в 1916— 1917 гг. было изготовлено 173 короткие пушки. Тем не менее создать полковую артиллерию косные царские генералы не решились, и 76-мм короткие пушки направлялись в отдельные так называемые траншейные батареи.
Батальонной артиллерии и минометов, как уже говорилось, к августу 1914 г. не было и в проекте. Их создали уже в ходе войны. За исключением 6-дюймовой мортиры обр.
1915 г. Путиловского завода, материальная часть батальонной артиллерии в 1915—1918 гг. представляла собой кустарные или полукустарные изделия. Так, в 37-мм траншейной пушке обр. 1915 г. системы М.Ф. Розенберга в качестве ствола был использован 37-мм штатный вкладной стволик, используемый для пристрелки береговых пушек. Станок был деревянным однобрусным жестким, т. е. без противооткатных устройств. Частично энергия отката гасилась специальными резиновыми буферами. Забавно, что за неимением лучшего Военное министерство в апреле 1915 г. заказало Петроградскому заводу Шкилина пятьдесят 6-фунтовых медных мортирок Кегорна, спроектированных в 1674 г., на деревянных станках и по 500 штук чугунных сферических гранат к ним. В 1916—1917 гг. в армию было поставлено несколько тысяч минометов и бомбометов кустарного производства, выполненных по глухой схеме, т. е. смонтированных на одной опорной плите. Все эти самоделки были более опасны для расчетов, нежели для неприятеля. В Гражданскую войну их почти не применяли, а в начале 20-х годов в большинстве своем сдали на лом, как, например, пушку Розенберга.
За время царствования трех императоров — Николая I, Александра II и Александра III — на западных границах России были возведены три линии крепостей, которые, по мнению западных специалистов, считались сильнейшими в мире.
Если бы Николай II продолжил дело своих предшественников: одел крепости в бетон и оснастил их современными орудиями, при этом поместив часть орудий в бронированные башни, как это делалось в Германии, Франции, Австро-Венгрии, Бельгии и других государствах Европы, а цепи крепостей соединил укрепленными районами, то ход войны в 1914—1915 гг. был бы совсем иным.
Но правительства Франции и Англии нуждались в русском «паровом катке», раздавившем бы Германию. За двадцать лет, с 1894 по 1914 г., на вооружение русских крепостей и осадных парков не поступило ни одного тяжелого орудия современного типа, т. е. с откатом по оси ствола. Мало того, с 1906 по 1913 г. царь несколько раз то приказывал разоружать крепости на западных границах, то начинал их укреплять. За годы правления Николая II осадная артиллерия пришла в столь ужасное состояние, что в 1910—1911 гг. она была... вообще упразднена. В 1911 г. великий князь Сергей Михайлович предложил царю план создания тяжелой артиллерии, который предлагал осуществить с 1917 по 1921 г. (!) Крепостную артиллерию собирались перевооружить современными орудиями к 1930 г.
С началом войны русские военные агенты (так назывались тогда военные атташе), буквально как псы по помойкам, стали собирать со всего мира тяжелые орудия, представлявшие ценность лишь для музея артиллерии. Так, в большом количестве были закуплены 120-мм и 155-мм французские пушки обр. 1878 г. Японцы с большой радостью сбыли нам весь свой устаревший и изношенный осадный парк орудий калибра от 15 до 28 см и т. д.
За головотяпство генералов, за парижские похождения плейбоя Сергея Михайловича и дворцы Кшесинской Россия в Первую мировую войну заплатила миллионами убитых и пленных русских солдат.
Похождения дилетантовС приходом советской власти вместо титулованного ловеласа Сергея Михайловича артиллерией стали заправлять энергичные дилетанты.
Одним из них был Михаил Николаевич Тухачевский, с
1931 г. заместитель наркомвоенмора и председателя Реввоенсовета СССР и начальник вооружений РККА, с 1934 г. — заместитель наркома обороны по вооружению. Образование получил в Александровском военном училище, которое окончил в 1914 г. Больше нигде не учился, а только учил других.
Артиллерийское дело он постигал по книжке С. Будаевского «Курс артиллерии — руководство для военных училищ» (СПб., 1912). Написан сей курс на уровне советских учебников для допризывников, и подпоручик Тухачевский в отличие от младшего лейтенанта Бонапарта не писал трактатов по баллистике. Боевой опыт у подпоручика оказался близким к нулю. На фронт он попал в конце сентября 1914 г., а уже 21 февраля 1915-го оказался в плену. В октябре 1917 г. ему удалось бежать из лагеря военнопленных в крепости Ингольштадт и добраться до Парижа. В конце 1917 г. Тухачевский появляется в Петрограде, а в феврале 1918-го едет в Москву. Здесь Тухачевский остановился у своего давнего приятеля Н.Н. Кулябко. До революции Кулябко был посредственным музыкантом, а в начале марта 1918 г. стал членом ВЦИК. В это время Ленин и Троцкий надумали создать институт военных комиссаров. И Кулябко назначен заместителем председателя Всероссийского бюро военных комиссаров. Естественно, что Кулябко решил порадеть приятелю, а заодно избавиться от безработного нахлебника. Пятого апреля 1918 г. по рекомендации Н.Н. Кулябко и секретаря ВЦИК А.С. Енукидзе Тухачевского принимают в
