Книга Кого за смертью посылать - Михаил Успенский

Таких ниндзей — за нунчаки да в музей!

Барон Хираока

Кто не мчался на волшебном коне по лесным дорогам с водяным за спиной да с Колобком в дорожной суме, тот, считай, и не жил на свете — так думалось богатырю. Даже самодвижущаяся телега, на которой он в свое время оставил далеко позади страшную Дикую Охоту, отстала бы от Налима. Быстрей его передвигался разве что Симеон Живая Нога — младший из семи братьев, известных своими причудливыми умениями, но ведь и тот из-за чрезмерной скорости постоянно опаздывал на год и более.

Лесное безлюдье кончилось, под копыта легла дорожная грязь, и полетела она из-под копыт во все стороны, что никак не могло понравиться людям из торговых обозов, тянувшихся на ярмарку. Но их проклятья и ругательства Жихарь мог слышать не целиком, а только обрывками.

— Ладно, — сказал он, придержав Налима. — Не стоит обижать народ, а то потом начнут к нам на ярмарке цепляться…

— Хлюздишъ — так и скажи, — подковырнул Мутило, но потом смилостивился. — Так мы коня и вправду до кипения доведем — изойдет паром, потом жди, когда он росой выпадет и снова в коня соберется… Меня так даже припекать начало.

— Всякому чуду полагается свой предел, — подтвердил из сумы Колобок. — Чудеса тоже не без закона живут. Иначе что же получится?

— Молчи уж, — окоротил его богатырь.

— Не могу молчать! — воскликнул Колобок. — Намолчался за годы и века. Во мне за время странствий столько слов накопилось, что надо бы сбросить, да все некому было. Я и по-ученому могу разговаривать, и по матушке, и по-бонжурски. Все языки понимаю. Умею посредничать на торгу, долю за то беру небольшую, по совести…

— Вот как? — склонился к нему Жихарь. — Так, может, ты коня и загонишь лукавому цыгану? Ведь он-то меня помнит…

— Торговцы из вас обоих, как из пыли веревка, — сказал Колобок. — Вам без меня никуда. Посудите сами: примчитесь туда — и сразу в конный ряд. Всякий догадается, что вам коня сбагрить невтерпеж, и никто настоящую цену не даст. А въезжать в рынок надо неторопливо, с достоинством, дабы избежать потерь и проторей. По вашим же мордам видно, что конь краденый.

— Выиграл я его на честном кону! — оскорбился Мутило.

— Это ты торговой страже рассказывать будешь, — посоветовал Колобок. — Они враз поверят…

— Что — князю не поверят?! — ахнул Жихарь.

— На торгу князей не бывает, — ответил Колобок. — Вам сперва надо там походить день-другой. Дорогие покупки делать, чтобы весь народ убедился — продают коня люди серьезные, надежные, не теребень кабацкая. От вас же винищем разит — даже я пропитался, словно бисквит какой. Коня же в нужный час следует выставить на аукцион…

— Это что за зверь? — спросили самозванные конеторговцы.

— Это вот что за зверь: ты выводишь коня и начинаешь рассказывать, что за порода такая, что за кровь, от каких родителей. Долго хвалишь, а потом кричишь, как в лесу: «Ау, кто за коня три тысячи даст? Начальная цена — три тысячи!» Найдется первый охотник, заорет:

«Три тысячи и еще сотня!» Ты его примечаешь, говоришь: «Ау, три тысячи сто раз, три тысячи сто два…» Кто-нибудь непременно пожелает товар перенять и выкрикнет: «Три тысячи двести!» Пока не доаукаешься до настоящей цены.

Поняли?

— Поняли, — кивнул Жихарь.

— Вот за три тысячи двести и продадим! — обрадовался Мутило. — Деньги хорошие, немалые… Только откуда нам знать, кто у Налима родители и что за кровь? Да и какая в нем кровь — одна вода…

— Вам не делами ворочать, — вздохнул Колобок, выпростал ручки, ухватился за края сумы и до половины вылез. — Вам еще без штанов полагается двести лет бегать и собак гонять. Странное дело — из теста вылеплен я, а мякинные головы как раз у вас. Цену-то можно поднимать до тех пор, пока у покупателей деньги не кончатся! Да и то они обязательн в займы, в долги полезут! Товар-то высшего разбору!

— Я, честно сказать, еще ни разу не торговал, — признался Жихарь. — Вот в долги залезал — это было. Правда, меня царь Соломон пытался учить…

— Нашел учителя, — скривился Колобок и плюнул. Колобочий плевок выглядел как мелкий сухарик. — Помнится, я твоему Соломону грошовое колечко за Перстень Мудрости выдал и продал. Снаружи нацарапал на колечке «Все проходит», а внутри — «И это тоже пройдет». И прошло ведь за милую душу!

— Врешь, — сказал богатырь. — Перстень был самый настоящий. Я его вот в этих самых руках держал.

— Конечно, — сказал Колобок. — После того случая, кошелек опроставши, и начал царь над жизнью задумываться, мозгами пошевеливать. Вот к нему и пришла мудрость. Так что все правильно.

— А зачем тебе деньги? — ехидно полюбопытствовал Мутило. — У тебя ведь ни потребностей нет, ни кошелька…

— Так ведь деньги-то тоже я придумал! — гордо сказал Колобок. — До той поры люди жили обменом или, как тогда выражались, по бартеру. Ну, пришлось им помочь. Что же касается потребностей моих, то вам их понять не дано…

— Где же ты казну свою держишь? — проникновенно, чтобы не спугнуть, спросил водяник.

— В самых разных местах, — сказал Колобок. — В основном у цюрихских гномов.

Они, конечно, жадные, но скрупулезные. И не спрашивают, откуда деньги взялись. Если приплатить, конечно. Никто, кроме меня, получить тех денег не может. Так что, дяденька мокрый, не мылься. Самые лютые злодеи пытались у меня вызнать заветные слова, а я что? Простой плесневелой буханкой прикинусь, и все.

— Вот что, — сказал богатырь. — Ты бы мне мешка четыре золота не занял под залог всего Многоборья? Я не успею — дети отдадут, внуки… Правнуки…

Прапра…

— Я лучше сделаю, — сказал Колобок, — Есть такая поговорка, что голодному надо не рыбу дать, а рыболовную снасть. То есть ты под моим руководством сам всему научишься.

— Я князь, а не купец!

— Купец главнее, — сказал Колобок. — Только пока не все это поняли…

Под такой разговор конь Налим перешел на неспешный шаг — словно обычный конь на скачках. Стало видно, что приближается человеческое поселение. За годы Полелюева Ярмарка обросла народом, который с этой ярмарки жил и кормился. Продавцам и покупателям надо же где-то было ночевать, заключать сделки, пить магарыч. Да и за порядком нужно было кому-то следить. Многие князья предлагали в охрану своих дружинников, тайно мысля завладеть всем торжищем, но Полелюй такие предложения неизменно отвергал, потихоньку набирая наемных воинов, которым надоели кровопролитные битвы и неверная воинская удача. Набирал до тех пор, пока князья не убедились, что с ярмаркой лучше не связываться…