— Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
— Где Джейк?
Черт побери! Разве люди не знают, что я здесь временно? Иначе с чего бы они настойчиво задавали мне вопросы, на которые я не в состоянии ответить? Какая-то часть меня стремится залезть под стол, бормоча: «Как странно. Уверена, он был здесь всего минуту назад…»
Но я пожимаю плечами и выбираю более сдержанное: «Не знаю».
— Вы кто?
— Сара. Я временно заменяю его.
— Отлично. — Он протягивает мини-кассету. — Можете перевести DV в d-beta?
Вновь пожимаю плечами. Еще одна милая улыбка. И еще один многозначительный ответ:
— Гм… нет.
— О! — Он явно в замешательстве. — Обычно Джейк делал это.
— Простите.
— А не знаете ли вы, кто бы мог сделать это?
— Нет. — Я незаметно бросаю взгляд на список сотрудников и рабочих телефонов под моим локтем. Первое имя в нем Эббот, Джеймс.
— А вы спрашивали Джеймса Эббота?
Он мигает:
— Я и есть Джим Эббот.
— О, ну тогда ничем не могу вам помочь.
Звонит телефон, лишая его возможности ответить.
С радостью тянусь к трубке, но, к моему удивлению, аппарат на столе молчит. Звон доносится из моей сумочки под столом.
Решаю изобразить настоящую профессионалку и не отвечать на личные звонки в рабочее время. Но вдруг это насчет работы? Надо использовать шанс.
— Прошу прощения, — говорю я, предупредительно поднимая ладонь. Другой рукой тянусь под стол и хватаю телефон.
Джим Эббот нехотя отваливает, чтобы попытать счастья в другом месте, у следующего секретаря.
— Алло? — произношу я в трубку.
— Привет, это Лори. Меня только что уволили. Не поужинать ли нам?
Лори так легкомысленно относится к увольнению, потому что всегда пребывает в состоянии уволенной, даже до того, как это стало модным. Но ее случай, надо признать, особый. Лори вовсе не сменила множество рабочих мест, даже двух. Ее увольняют все время с одной и той же должности, вновь и вновь, раз за разом. Вот уже три года она работает на одного продюсера, страдающего манией величия. Его бурные приступы гнева стали почти легендой. Для него обычное дело — перепрыгнуть через стол и запустить чем-нибудь крупным в телевизор. А после того как вспышка угасает, если Лори в течение пятнадцати минут не приводит все в идеальный порядок, ее увольняют. На прошлой неделе Лори уволили за то, что босс вдребезги разнес факс, а к полудню ей все еще не удалось заставить чертову машину как следует печатать входящие сообщения. Лори вышвырнули из офиса около четырех часов дня. К девяти утра вторая секретарша сообщила по Телефону, что можно возвращаться. Так Лори и сделала. Как всегда, впрочем.
— Ага, ужин — это классно, — говорю я. — «Танцующие буррито»?
— Точняк. В шесть часов время скидок?
— Отлично. Увидимся.
Кладу трубку. Две секунды спустя от резкого звона на моем столе волосы на загривке поднимаются дыбом. А затем из переговорного устройства раздается громкий глубокий голос:
— Сара?
Я замираю. Никогда не владела искусством телефонного разговора, особенно через «спикер». Одно дело — бесплотный голос, исходящий из вполне материальной, осязаемой телефонной трубки. И совсем другое — это жуткое сверхъестественное шипение, исходящее ниоткуда.
— Э-э… да? — наклонившись вперед, ору я.
— Это Грегори.
— О! Очень приятно! — как глупо заявлять это собственному телефону.
— Еще раз спасибо, что пришли сегодня, — продолжает глубокий голос. — Вы прекрасно работаете.
— О? — На миг замолкаю. Сегодня утром он оставил у меня на столе толстую папку с документами. Я разобралась с ними минут за двадцать. — Благодарю вас.
— Нервный выдался денек, не так ли?
Довольно бесстыже соглашаюсь:
— Да, но я со всем справилась.
— У меня есть для вас хорошая новость: сегодня после обеда вам чуть-чуть помогут. Джейк обещал заскочить попозже.
— Гм… — Озадаченно пялюсь на телефон. — Джейк?
— Парень, которого вы заменяете.
— Ясно, — говорю я, хотя на самом деле мне ничего не ясно. Меня что, уволили с середины рабочего дня? Джейк возвращается?
— Ну, — на этот раз голос звучит несколько отстраненно, словно Грегори уже намерен закончить разговор и постепенно удаляется, — не думаю, что он действительно возвращается. Полагаю, Джейк просто намерен показать вам все тут, объяснить, как ведутся дела. Что-то в этом роде. В последнее время он вел себя несколько безответственно. Он… — Голос понижается до шепота, что не слишком удобно. — У него были личные проблемы.
— Вот как? — Впервые за все время разговора я навостряю уши.
— И он взял небольшой отпуск. Вы ведь понимаете?
— Разумеется. — Конечно же, я понимаю. Звучит душераздирающе.
— Да, и еще, — продолжает Грегори. — Моя помощница Марсия принесет документы, которые необходимо привести в порядок. Марсия! — слышу его голос и из телефона, и из кабинета у меня за спиной. — Не отнесешь ли это девушке, замещающей Джейка?
Оборачиваюсь через плечо. Девушка, сидящая позади, поднимается и исчезает в соседнем кабинете. Различаю лишь силуэт мужчины за столом.
— До встречи, Сара.
— Пока!
Не проходит и минуты, как ко мне подскакивает Марсия со стопкой бумаг. Будет чем занять время.
Выхожу в туалет, а когда возвращаюсь, у моего стола меня дожидается высокая худая женщина. Вероятно, это Сюзанна Карлайл, один из вице-президентов «Стеллар продакшнс». Сегодня утром она пронеслась мимо меня, не обронив ни словечка, и проскользнула в один из кабинетов. В течение всего дня ее дверь оставалась плотно закрытой. Можете считать меня ненормальной, но мне никогда не нравились люди, закрывающие дверь в кабинет. Стремление к уединению на рабочем месте означает только одно: кого-то собираются уволить.
— Это вы замещаете Джейка? — Спрашивает она, пристально глядя на свой длинный тонкий нос.
— Да, чем могу помочь?
— Кофейник в кабинете пуст.
— И?.. — Я изображаю дурочку.
— Не приготовите ли кофе?
Почему мне не двенадцать лет? Тогда я ехидно ответила бы: «А почему я? Это же не я его выпила». Но даже в двенадцать я не стала бы рисковать недельным жалованьем.
— Конечно, нет проблем, — радостно отзываюсь я, направляясь в буфетную.
Видите ли, у меня есть собственная теория насчет того, как вести себя, когда просят приготовить кофе. Эта теория касается любых унизительных поручений. Если я вынуждена выполнить таковое, то делаю это только один раз. И делаю отвратительно. И меня никогда больше не просят об этом.
