– Простите, дорогая, леди, – Йен встал между ней и камином, – но нелепо даже думать о том, что вам удастся промчаться по улицам и дворам, преодолеть заборы и оказаться за семейным завтраком прежде, чем ваше ночное приключение будет обнаружено.
Фиона посмотрела на него и медленно подняла светлую бровь:
– Я собиралась быстро проскользнуть по боковой дорожке…
Боже, при дневном свете ее глаза были еще более удивительного зеленого цвета, чем ночью!
– И появиться в столовой вашего зятя в том самом бальном платье, которое было на вас вчера ночью?
Фиона придирчиво оглядела себя.
– Что ж, мне придется идти немного быстрее, чтобы успеть сменить платье. Так что извините меня, ваша светлость…
Йен снова встал на ее пути.
– Могу я сделать вам предложение?
Фиона вздохнула, улыбка, которую она подарила ему, была сдержанно-любезной:
– Побыстрее, пожалуйста.
Теперь, когда Йен хорошо рассмотрел ее лицо, он увидел, что Фиона определенно красива. Безупречная кожа. Губы идеальной формы. У них будут самые красивые, самые великолепные дети во всей Англии.
– Я уже распорядился подать карету, чтобы отвезти вас и Бипса домой и объяснить обстоятельства его светлости.
– Вам будет куда проще, – парировала она с сухим смешком, – просто уйти с моей дороги и позволить мне пройти.
– Хорошо. – Йен кивнул. – Но тогда мне придется ждать до того времени, когда начинаются визиты, объясняться у дверей, произносить заготовленную речь, а уже после просить вашей руки.
Фиона быстро сделала шаг назад.
– Что вы имеете в виду?
Поскольку Йен не видел никакого смысла вилять, он ответил просто:
– Мне нужна жена, вы скомпрометированы. Это будет неплохой выход для нас обоих.
Фиона нахмурила брови и некоторое время молча смотрела на хозяина дома.
– При всем моем уважении к вам, ваша светлость, вы, кажется, не в своем уме!
Да, это уж точно не похоже на то, чего он ожидал. Даме следовало бы, тревожась за свою репутацию, быть благодарной ему за то, что он хочет жениться на ней. Должна же она понять, что ей оказана честь: ведь как-никак он был призом лондонского сезона!
– Почему вы так считаете? – Йена определенно обескуражил ее ответ. – Я герцог, вы дочь герцога, невестка его наследника. Так что же безумного в нашем бракосочетании? С точки зрения социального положения и престижа наш брак вполне приемлем.
Фиона кивнула и отошла от него подальше: так люди обходят на улице нищих.
– Мы едва знаем друг друга. – Она медленно приближалась к коту.
– Для этого и существует помолвка. – Йен снова загородил ей путь и широко улыбнулся. – Я начинаю: мой любимый цвет – синий, мое любимое блюдо – ростбиф с кровью с гарниром из жареного картофеля и моркови. Теперь ваша очередь.
Фиона, сжав губы, некоторое время изучала пол, потом глубоко вздохнула, высоко вздернула подбородок и решительно произнесла:
– Моя мать была горничной в доме герцога Райленда. Он сделал ей ребенка – меня и затем выбросил ее на улицу прежде, чем я появилась на свет. Чтобы прокормить нас, матери пришлось стать проституткой, а потом, когда она заболела, то, умирая, оставила меня на попечение невежественных и не особенно добрых и заботливых родственников.
– Это просто ужасно! – Разумеется, Йен ожидал совсем другой информации.
– Меня спас Дрейтон после того, как умер мой отец, – продолжала Фиона, пока он гадал, каким должен быть ее любимый цвет. – Судейские крючкотворцы, сотворив чудо с бумагами, сделали меня законным ребенком…
Да, кажется, Гарри рассказывал ему об этом.
– За что я им очень благодарна. – Фиона снова вздохнула. – По рождению я не принадлежала к сословию пэров, и общество никогда не будет считать меня своей. На моем происхождении пятно. Теперь вы можете понять, как…
– Для меня это не имеет значения. – Йен не сводил с нее пронзительного взгляда.
– Зато для меня имеет.
– Какая нелепица. Если королева считает, что вы достаточно хороши для общества, кто окажется настолько глуп, чтобы спорить? Вам надо оставить это в прошлом и двигаться дальше. К тому же никто не посмеет сомневаться в репутации женщины, которую я сделаю своей женой и герцогиней.
Фиона уронила руки вдоль тела, затем медленно обогнула его и, оглянувшись, тихо произнесла:
– А по-моему, вы слишком долго вдыхали пары эфира, ваша светлость.
Этого только не хватало!
– Пожалуйста, зовите меня Йен.
– Нет.
– Йен и Фиона. – Герцог осторожно поднял кота. – Фиона и Йен. И то, и другое прекрасно звучит, вам не кажется?
– Звучит так, как будто нам надо прикупить еще одну-две согласные.
– Мы купим друг другу по одной в качестве свадебного подарка, – предложил Йен, выходя вслед за гостьей из операционной. – Есть какая-нибудь согласная, которая вам больше приглянулась?
– Нет.
– Я не верю в продолжительные помолвки; надеюсь, вы тоже.
– Напротив, я верю, – беспечно ответила Фиона, даже не потрудившись обернуться. – Двадцать лет, самое меньшее. А еще лучше – двадцать пять.
– Вы питаете отвращение к замужеству в принципе, или дело в персоне?
– Ваша светлость, я…
– Йен, – поправил он.
– Ваша светлость, я надеюсь выйти замуж за мужчину, которого полюблю. Сожалею, но должна признаться, что вы мне не нравитесь. Ни в малейшей степени.
Йен сдержал улыбку, и как раз в этот момент она решилась бросить быстрый взгляд в его сторону.
– Я сокрушен, уничтожен, но… Как можно быть такой жестокой?
– Это получается у меня как-то само собой.
Когда они вышли в зал и лакей, старательно отводя глаза, прошел вперед, чтобы открыть дверь, Фиона оглянулась:
– Теперь, ваша светлость, еще раз примите мою благодарность и простите мою поспешность. Бипс и я отправляемся домой.
Йен проводил ее до дверей.
– Пожалуйста, передайте вашему почтенному родственнику, что я заеду к нему позже!
– Не извольте беспокоиться, ваша светлость, это все равно ничего не даст.
Йен повернулся к лакею:
– Купер, ступайте за леди Фионой и проследите, чтобы она благополучно добралась до дома.
Слуга кивнул и вышел, предоставив хозяину самому закрыть за собой дверь.
Посмеиваясь, Йен отправился завтракать. Как занятно, размышлял он, что из всех потенциальных невест лондонского света та, с которой, как ему представлялось, легче всего сладить, не хочет выходить за него замуж!
