— Хорошая работа, Флоранс. Вот твое вознаграждение.
Флоранс взяла мешочек и взвесила его в руке:
— Малышка хороша необычайно. Кому же вы ее отдадите?
— Пока не знаю. Возможно, князю де Монтажур или графу де Сен-Круа.
Флоранс обошла секретер и остановилась рядом с маркизой.
— Сен-Круа по приказу короля отбыл в Лондон. Монтажур слишком стар, женщины нужны ему скорее как украшение, и никакие таинственные порошки для восстановления мужской силы тут ничем не помогут.
— Ну и что? Разве для Мари это плохо? — Маркиза откинулась в кресле.
— Именно. И вам это известно.
Флоранс небрежно положила мешочек с деньгами на стол и начала расстегивать пуговки корсажа.
— Ей нужен жеребец, который бы ее ублажал каждую ночь. Чувственность сочится из каждой ее поры, и это при том, что Мари еще не разу не делила постель с мужчиной.
Молодая женщина скинула корсаж.
— Единожды отведав наслаждение, которое может доставить ей мужчина, она станет одержима этим.
Флоранс наклонилась к маркизе и стала помогать ей раздеваться.
— Она не такая, как мы. Она никогда не сможет довольствоваться теми ласками, которые мы дарим друг другу.
Жюльетт де Соланж коснулась груди Флоранс.
— Говорить об этом с уверенностью можно будет лишь тогда, когда она испытает эти ласки.
— Так значит, вы не посвятили ее в наши удовольствия? — прошептала Флоранс. — А я уж было начала опасаться, что потеряла вас. Четыре дня прошло с вашего возвращения, а вы меня не замечаете. Я уже подумала, что вы лишили меня своей благосклонности. Или осчастливили ею другую.
Флоранс теснее прижалась к Жюльетт.
— Но я вижу, что ошибалась.
— Ошибалась, моя своенравная девочка. Ни у какой другой женщины нет такого красивого тела. И никакая другая женщина не будет мне так предана, как ты, и не испытает такого удовольствия рядом со мной.
— Как же мне не испытывать его, когда вы столь мастерски ласкаете, Жюльетт!
Она прижала влажный лоб маркизы к своей шее и погладила ее обнаженную спину.
— Дорогая, я соскучилась по тебе.
Флоранс рассмеялась и подняла голову.
— Теперь я не сомневаюсь. — Она встала и протянула руку: — Пойдем…
Спустя некоторое время Жюльетт, полностью расслабившись, нежилась в постели. Флоранс сидела около нее. Подчеркнуто вежливо она поинтересовалась:
— Как вы себя чувствуете, мадам?
Маркиза лениво повернулась и с улыбкой ответила:
— Опустошенной.
Флоранс встала, привела в порядок свое платье и взяла кошелек с деньгами.
Кокетливо сделав книксен, она направилась к двери.
— Ну что ж. Вы знаете, где меня найти, мадам. На случай, если эта пустота вдруг сделается невыносимой.
4
На следующий день маркиза принимала Мари в салоне, обставленном мебелью эбенового дерева. Перед ней на изящном столике стоял столь же изящный турецкий кофейный сервиз. После того как Мари заняла место напротив, маркиза наполнила крохотную фарфоровую чашечку и подала ей.
— Итак, Мари, у тебя было несколько дней, чтобы осмотреться здесь. Однако наш договор не предусматривает, чтобы ты осталась здесь навсегда.
Голос ее звучал приветливо, но решительно. Мари улыбнулась.
— Я знаю, госпожа маркиза, и хочу поблагодарить вас за гостеприимство. Вы уже нашли дом, где я буду работать?
Жюльетт попыталась отвечать беззаботно, чтобы скрыть свое беспокойство.
— Графиня де Вийет ищет себе служанку. Я виделась с ней пару дней назад. Завтра мы нанесем ей визит.
— Значит, служанку… — повторила Мари. Ее разочарование было неподдельным, и девушка даже не пыталась это скрыть.
Маркиза вскинула брови:
— А ты на что рассчитывала?
Мари, уставилась на чашку, которую держала в руках и вдохнула ароматный запах.
— Ни на что.
— Ты можешь довериться мне. Скажи, чего бы тебе хотелось.
Маркиза подалась вперед, взяла холодную ладонь Мари в свои руки и ободряюще пожала.
— Расскажи мне о своих заботах. Я ведь вижу — тебя что-то тревожит.
Мари почувствовала, как на глаза, наворачиваются слезы.
— Мне хотелось бы носить красивые платья, и шелковые чулки, и украшения, и… — она осеклась, утирая слезы. — Извините… Кто я такая, чтобы мечтать о подобном? Вы, должно быть, считаете меня очень неблагодарной.
Маркиза молчала, поэтому Мари продолжила:
— А нельзя ли мне работать горничной? Тогда я могла бы, но крайней мере, заботиться о нарядах, если уж мне не суждено их носить.
— Нет, — возразила маркиза, — в горничные ты не годишься.
Мари уныло повесила голову.
— Да, конечно. Я не слишком разбираюсь в моде и не знаю города.
— Нет, — снова сказала маркиза. — Дело не в этом. Ты слишком хорошенькая, чтобы служить горничной. Ни одна дама не потерпит, чтобы ты находилась в непосредственной близости от ее супруга. Поэтому ни одна тебя и не наймет.
Мари изо всех сил пыталась снова не расплакаться.
— Но разве не бывает вдов, которым нужна горничная?
— Редко. А кроме того, я не смогу кормить тебя так долго.
— Но, может быть, в это время я смогу делать здесь что-нибудь полезное? — в отчаянии спросила Мари, причем ей не удалось избежать резкого тона. — Я готова делать все, госпожа маркиза, ну просто все…
Жюльетт де Соланж откинулась на спинку стула:
— Хотя, пожалуй, есть одна возможность… исполнить твои желания, — медленно проговорила она.
Мари вскочила со стула и упала на колени перед маркизой. Торопливым движением она схватила ее руку и поцеловала.
— Я готова на все, — с пылом повторила она, — если смогу носить красивые платья, и туфли, и украшения, если смогу посещать праздники и, возможно, побывать в Версале, то сделаю все, что от меня потребуют.
С некоторым усилием маркиза отвела взгляд от вздымающейся груди Мари, выглядывавшей из глубокого декольте.
— Сядь, — приказала она, чтобы установить необходимую дистанцию.
Мари повиновалась.
— Только скажите, что я должна делать, — в который раз проговорила девушка.
Маркиза сделала вид, что колеблется и что ей приходится преодолеть себя, чтобы произнести следующие слова:
— Что ж, Мари, у девушки с твоей внешностью на самом деле есть единственный путь, который даст возможность одеваться в шелка и бархат и украшать себя драгоценностями. Но… — маркиза подняла руку, чтобы остановить Мари, которая уже вскочила от радости, — …но этот путь потребует от тебя тонкого чутья и абсолютного такта.
