– Вот так-то лучше, девочка, – нежно произнесла прекрасная Фрейя.
– Ну что ж, я спокойна, а потому могу оставить вас с легким сердцем. От сего дня и на долгие годы вы будете добрыми подругами. И эта дружба поистине переживет века.
Слова еще звучали в воздухе, а той, которая произнесла их, уже не было.
– Ох, матушка, – вновь проговорила Герсими, – еще одна загадка.
– Как удивителен мир, – прошептала Шахразада, – в котором я живу… Как удивительно все то, что я вижу перед собой, что я узнаю…
– Ну, сестричка, приди в себя, – начала тормошить ее Герсими.
– Все в порядке, подружка, – по-прежнему шепотом ответила Шахразада. – Мне не страшно, нет. Я просто изумлена, сколь велик и прекрасен мир, сколь много в нем чудес…
– О да, это так. Теперь ты знаешь мою тайну. Наверное, больше не захочешь учить меня всем премудростям.
И тут Шахразада ощутила, что вместо страха в ее душе поселилась удивительная радость. Аллах всесильный вновь показал ей, как огромен мир. И даровал возможность узнать то, что останется тайной для многих, если не для всех, под этим небом.
– О нет, Герсими, сестра моя! Теперь я более, чем раньше, рада этому… И прошу, нет, просто умоляю, чтобы ты в ответ также учила меня тому, что знаешь ты!
– Да будет так! Я буду тебя учить тому, что знаю и умею я, дочь своей великой и мудрой матушки!
Девушки обнялись, словно и в самом деле были сестрами, которые помирились после долгой ссоры.
Свиток пятый
В те дни, о которых повествует наша правдивая история, в большой чести у многих народов был морской разбой. Не брезговали им жители полуночных земель, уважали его жители земель полуденных, и усердно занимались им жители земель прибрежных. Ибо кому, как не владельцам флотилий, странствовать по морям, добывая пропитание, а чаще – сокровища и рабов.
Старые легенды гласили, что некогда моря и океаны были мирными, лишь ветры и штормы становились виновниками кораблекрушений. Увы, с тех пор прошло много времени, и моря превратились в столь же легкое поле для поиска добычи, как и любая проезжая сухопутная дорога, изъезженная и исхоженная вдоль и поперек.
Да, морской разбой был источником пропитания. Но, увы, лишь для малой части мореходов. Для большинства же это превратилось в рискованное удовольствие сродни состязаниям с чудовищами или гладиаторским боям. Говоря проще, для богатеев, владельцев кораблей, это превратилось в возможность пощекотать себе нервы.
Увы, таким любителем рискованных удовольствий был и Шахрияр, наследник трона блистательной Кордовы. Для него шум ветра, высокие волны и пение снастей были признаками настоящего мужского дела. Добычу же Шахрияр ценил любую, однако и день, когда он мог вернуться вовсе без добычи, не был для него потерян, ибо уже в преодолении себя, своего страха видел наследник престола главную цель жизни.
В те же мгновения, когда Герсими обрела наставницу и лучшую подругу, завидел Шахрияр на горизонте паруса. Не задумываясь о том, чей флот впереди – врага ли, друга ли, не задумываясь, сколь силен может быть отпор, Шахрияр бросился в погоню.
Попутный ветер помог быстро догнать неизвестный корабль. Команда, собранная принцем из отчаянных храбрецов (быть может, разумнее было бы назвать их настоящими сорвиголовами), в мгновение ока приготовилась к абордажу.
Зашипели фитили пушек, заскрежетали по обшивке незнакомого корабля абордажные крючья – и вот уже корабль принца закачался рядом.
С недоумением смотрела абордажная команда на своего командира: палуба была пуста.
– Ну, что вы встали, лентяи! Бегом!
– Принц, но здесь же пусто! Ни души!
– Да они все бросились от страха за борт!
– А может, это и есть тот самый корабль-мститель, который забирает души всех живых, кто видел его?
Матросы перекрикивались, но ступить на пустую палубу никто не решался. Тогда Шахрияр, встав на планширь своего «Рубаки», одним прыжком опустился на пустую палубу.
– Ну, смельчаки, теперь вы что скажете?
Увы, абордажная команда, готовая без промедления вздернуть на рее любого, сейчас колебалась. О да, немного чести догнать и взять на абордаж неуправляемый корабль. Его палуба пуста, но вовсе неизвестно, какие сюрпризы таятся в крюйт-камере[3]или в кормовом трюме…
– А ну, гунявые, пошевелись! Не спать!
Голос боцмана заставил замешкавшихся моряков шевелиться. Сначала один, потом второй, потом уже и третий спрыгнули на палубу. Но говор над их головами все не стихал:
– С виду-то лоханка как лоханка…
– Это правда, братишка… Вроде и доски такие же, и паруса целые.
– Не-е, олух, ты ниже ватерлинии посмотри! Дно чистое, да сидит это корыто высоковато.
– Пустой, по всему видать…
– А второй-то сбежать успел, подставили умники нам пустышку…
Шахрияру надоели эти слова. Он перехватил поудобнее тяжелый боевой топор, рванул дверь, которая должна была вести в каюту капитана. Та распахнулась совсем легко, и принц почти рухнул внутрь.
Света, льющегося из двух окошек, хватило, чтобы разглядеть главное – пустоту, царящую кругом. Однако пустота была более чем странной: ни пыли, ни паутины по углам каюты. Пустой стол вытерт до блеска, рундук распахнут…
– Аллах всесильный, да как же они пустились в плавание, дурни…
Тишина была ответом Шахрияру.
Принц решил уже, что пора убираться прочь с этого странного корабля, но в этот момент краем глаза заметил странное движение в дальнем углу каюты. Принц сделал шаг вперед и от удивления присвистнул.
Там, в самом темном углу каюты, стояла огромная клетка. А в ней, будто птица, была заточена девушка. Она свернулась калачиком, спрятав голову в коленях.
– Аллах всесильный, что же это такое…
На голос Шахрияра девушка подняла голову. И в самую глубину души принца заглянули ярко-зеленые глаза пленницы. Губы ее едва шевельнулись, но принц отчетливо услышал:
– Спасена…
Девушка вновь опустила голову. И принц понял, что обязан вытащить незнакомку с этого странного и страшного корабля-пленителя во имя себя самого, ибо перед ним, воплощенная в плоть и кровь, была его мечта.
– Я спасу тебя, моя греза, – прошептал он.
Не прошло и минуты, как по палубе загрохотали тяжелые сапоги, четыре топора мгновенно разбили клетку, неведомым мастером созданную из тонких стволов дерева. Шахрияр поднял на руки тело пленницы, которая уже не подавала признаков жизни.
