Вследствие всего этого Эдит вновь задалась вопросом о том, как лучше всего вести себя женщине, вопросом, лежащим в основе всех написанных ею романов, вопросом, который она попыталась обсудить с Гарольдом Уэббом, вопросом, на который она так и не нашла ответа и который теперь представлялся ей жизненно важным. Сейчас ей открылась возможность изучить этот вопрос на живом примере, и тот факт, что все, буквально все высказывания миссис Пьюси до сих пор отдавали крайней банальностью, лишь подогревал возбуждение Эдит. Тут явно крылись глубины, заслуживающие долгого и пристального исследования.
Миссис Пьюси удачно начала разговор с упоминания о своем супруге, ныне, увы, покойном, но для нее по-прежнему источнике вдохновения — она думает о нем постоянно.
— Изумительный человек, изумительный, — заключила она и прижала большой и указательный пальцы правой руки к точке над переносицей.
— Мамочка, не надо, — воззвала Дженнифер, погладив матери руку.
Миссис Пьюси издала неуверенный смешок.
— Она так переживает, когда я расстраиваюсь, — объяснила она Эдит. — Все в порядке, милая, я возьму себя в руки. — Она извлекла платочек тонкого батиста и промокнула уголки губ.
— Но вы не представляете, как мне без него тяжко, — доверительно сообщила она — Он давал мне все, о чем я могла мечтать. Первые годы нашего брака были сказкой. Он, бывало, говорил мне: «Айрис, если это тебя порадует, пойди и купи. Вот незаполненный чек. И не трать деньги на хозяйство, трать на себя». Но конечно, на первом месте у меня было наше уютное гнездышко. Я просто обожала наш дом. — Здесь большой и указательный пальцы опять потянулись к переносице.
— Где вы живете? — спросила Эдит, понимая, что задает до пошлости элементарный вопрос.
— Дорогая моя, я имела в виду наш первый дом, в Холсмере. Господи, какая жалость, что я не взяла с собой снимки. Его строили по специальному проекту. Не дом — мечта. Но не стану о нем говорить, не то Дженнифер расстроится, правда, милая? Да, да, она, бедняжка, так не хотела уезжать из «Зеленых Черепиц».
Вижу как на картинке, подумала Эдит. Паркет. Буфеты под стать. Из окон красивый вид. Кухня со всеми приспособлениями и утварью. Два раза в неделю приходит садовник, а его жена — каждый день, преданная прислуга в белом фартуке. На первом этаже комната для джентльменов, чтобы могли переодеться после партии в гольф. Не забыть еще про внутренний дворик.
— Но когда мужа перевели в Главное управление и я поняла, что ему придется все время ездить домой из города, я решительно воспротивилась. С какой стати, задалась я вопросом, ему себя загонять, чтобы потрафить своей глупенькой женушке, которой нравится тихо и мирно жить за городом? Кроме того, я догадалась, что он попросит меня устраивать приемы. Он сам еще не сообразил, а я уже догадалась. Вот так мы и перебрались в Монтроз-корт, что в
Сейнт-Джордж-Вуд[19]. Квартира, разумеется, прекрасная, и экономка у меня великолепная. Места много, у Дженнифер свои собственные комнаты. Живу я совсем одна. И магазины в округе совсем недурные. — Она снова промокнула уголки губ и добавила: — Разумеется, нам все доставляют на дом.
Успокоив Эдит в том плане, что дом у нее — полная чаша, она перешла к описанию самого главного в их с дочерью жизни за границей. Было очевидно, что как товарки по путешествиям миссис Пьюси и Дженнифер ладили просто великолепно. Заграницу они преимущественно воспринимали как огромный магазин предметов роскоши. Они располагали обширными данными о местечках, не столь давно, но необратимо вышедших из моды, поэтому и оказались в отеле «У озера», хотя их пребывание здесь отчасти объясняли счет в швейцарском банке и знакомство, которое мистер и миссис Пьюси завязали с мсье Юбером «давным-давно», когда возвращались автомобилем из Монтрё. Выяснилось, однако, что мистера Пьюси со всеми его делами, каковы бы те ни были, нередко оставляли дома, а Дженнифер с матерью отбывали развеяться в Каденаббию, или Люцерн, или Амальфи, или Довиль, или Ментону, или Бордигеру, или Эсториль. Единожды, всего единожды в Пальму, о чем, видимо, пожалели.
— Я всегда плохо переносила жару. После этого муж заявил, что на Средиземноморье мы больше ни ногой, по крайней мере в разгар сезона. Все это, понятно, происходило, когда всяких там групповых туров не было и в помине. Красивое местечко. Но жарища! Ужас! Я не вылезала из собора, там хоть было прохладно. Чтоб я снова туда поехала — ну уж нет!
Нет, продолжала миссис Пьюси, ей по душе прохладный климат. И они терпеть не могут толпу. А мсье Юбер оказывает им такой теплый прием. Разумеется, им всегда отводят один и тот же номер — на третьем этаже, с видом на озеро.
— Тогда, по-моему, мы с вами соседи, — отважилась вставить Эдит. — Мой номер триста семь.
— Ну конечно, — ответила миссис Пьюси. — Маленькая комнатка в самом конце коридора. В таком отеле, понятно, одноместные номера можно пересчитать по пальцам. — Она задумчиво воззрилась на Эдит и добавила: — Если поднимемся вместе, вы сможете к нам заглянуть.
После этого она с трудом переместилась на краешек кресла, попробовала встать и, после двух неудачных попыток, приняла вертикальное положение; стряхнула руку Дженнифер и обрела равновесие, покачнувшись на тонких лодыжках. Этой женщине под семьдесят, подумала Эдит.
Но сама усомнилась в этом, следуя за стройной фигурой в кружевах цвета полуночи и облаком благоуханий сперва в лифт, затем по коридору. Дженнифер опередила их, чтобы открыть дверь, и миссис Пьюси с готовностью исполнила обязанности хозяйки. Они и вправду занимали роскошные апартаменты — целых две спальни, каждая с отдельной дверью в коридор, но миссис Пьюси намекнула, что их всегда можно застать в маленькой гостиной между спальнями — комнатке, где глаз радовали приятные мелочи, которыми люди со средствами ублажают себя в непривычной обстановке, — цветной телевизор, корзина с фруктами, цветы, несколько полбутылок шампанского. Проведя гостью в спальню, миссис Пьюси с улыбкой указала на свисавший со спинки стула нежно-розовый атласный пеньюар, богато отделанный кружевом.
— Моя слабость, — призналась она. — Люблю красивые вещи. В Монтрё есть один великолепный магазинчик. Поэтому мы и приезжаем сюда каждый год.
Она снова внимательно посмотрела на Эдит и улыбнулась.
— Пока вы здесь, дорогая моя, купили бы себе что-нибудь красивое. Женщине необходимо иметь красивые вещи. Когда она хорошо себя чувствует, то так же и выглядит. Об этом я твержу Дженнифер. Я слежу за тем, чтоб она у меня одевалась по-царски. Правда, милая?
Она раскрыла объятия, Дженнифер в них вступила и потерлась носом о материнскую щеку.
— Ох, — рассмеялась миссис Пьюси, — она любит свою глупую матушку, верно, милая?
Они тепло обнялись и так, обнявшись, проводили Эдит до двери.
— Не сидите в одиночестве, дорогая моя, — сказала миссис Пьюси. — Вы знаете, где нас найти.
