Эльга Карловна учила нас составлять зодиакальные диаграммы, выстраивать прогнозы своей судьбы, исходя не только из даты, но и из точного времени рождения. Благодаря ей я смогла лучше разобраться в собственном характере.
А характер у Раков непростой. Например, я постоянно ожидаю каких-нибудь неприятностей, причем даже в те периоды жизни, когда вроде бы все складывается просто замечательно, – это также неотъемлемая черта личности, рожденной под знаком Рака. И мои постоянные терзания по поводу того, что все идет не совсем так, как мне бы хотелось, тому подтверждение. Вид голого мужа на незнакомой барышне в нашей супружеской постели не оказался для меня таким уж неожиданным – я как будто бы знала заранее, что этим кончится.
А Павел – по гороскопу Скорпион. И я думала, что мы должны идеально подходить друг другу, потому что оба наши знака принадлежат к стихии воды. Как же я ошиблась! И посоветоваться– то мне было не с кем – Эльга Карловна давно уехала в Израиль. Как и положено Скорпиону, Павел меня постоянно жалил со всей жестокостью своего ядовитого собрата-насекомого.
А еще, благодарение небесам, мое настроение быстро меняется – Раки сильно зависят от лунных фаз. Изменилась фаза Луны – изменилось и настроение. Вот и сейчас мне намного лучше – родные волны Финского залива успокоили меня. Жаль, конечно, отдавать квартиру бывшему мужу, но я умею обживать и делать уютным любой дом. Жаль менять работу, но если уж начинать новую жизнь, то начинать ее имеет смысл во всем.
Как обычно, я все перепутала и никакой корюшки не нашла. Какая корюшка в марте? В магазине у дома накупила овощей и решила провести вечер с любимым томиком английского издания Шекспира. Однако жизнь, как обычно, внесла свои коррективы в мои планы – у подъезда меня встретили радостными воплями мои дорогие девятиклассники из лицея.
Ко мне «с дружеским визитом» заявились семь человек моих учеников, теперь, наверно, уже бывших. Я отвела мальчишек в большую комнату, традиционно выполнявшую в моем доме роль гостиной, и, поручив им выдвинуть на середину большой обеденный стол орехового дерева, доставшийся мне от деда (этот стол Павел точно не получит!) и застелить его льняной скатертью, отправилась на кухню в сопровождении девчонок варить картошку.
Квартира наполнилась шумом, суетой и молодостью.
– Татьянсанна, а когда вы к нам вернетесь?
– А Нонна Михайловна сказала, что вам ищут замену…
Я им рассказала, что скорее всего меня уволят, что я и сама «устала-болею», но что очень их люблю и, может, когда-нибудь вернусь к ним. А пока им дадут другого хорошего учителя.
Они не хотят, чтобы я уходила. Трогательные, милые дети. Именно из-за этих глаз я и работаю в школе, потому что на другой работе этого нет. Я, естественно, буду скучать по ним, но точно уверена, что когда-нибудь снова войду в класс, на сей раз другой школы, и, улыбнувшись, скажу: «Good morning, children! My name is Tatyana. I’m your new teacher».
Когда мои юные друзья ушли, я, прибираясь, снова предалась невеселым думам. Не случись того, что случилось, лет через пятнадцать и у меня был бы уже такой вот ребенок-подросток, со своими проблемами переходного возраста, первыми влюбленностями… Я думаю, что была бы хорошей матерью и мы бы легко ладили. Не зря же я нахожу общий язык со всеми своими учениками. Я вспомнила, как попала в лицей. В общем-то я и не предполагала быть учительницей… Толком не знала, куда податься, и понемногу занималась наукой и переводами. После окончания университета поступила в аспирантуру. А потом умерла мама.
Отца своего я не помню, мама рассказывала, что он был геологом и погиб в экспедиции, но, кажется, я в это никогда не верила, даже когда была совсем маленькой. Дедушка умер, когда я училась в десятом классе, а бабушка пережила его всего на год. Так и остались мы с мамой вдвоем в дедовской квартире. Материальных трудностей у нас не было – мама прекрасно знала финский язык и неплохо зарабатывала переводами.
Смерть мамы была неожиданной. Последние недели она страшно страдала и умерла у меня на руках. Я растерялась. Забросила учебу, перестала общаться с друзьями. А потом совершенно случайно позвонила мамина давняя подруга и предложила работу. Я устроилась в лицей – вдруг очень захотелось общения, захотелось быть кому-то нужной. Сначала я, правда, несколько тушевалась в непривычной для себя роли педагога, но потом внезапно осознала, что, несмотря на всю свою застенчивость, мне нравится работать с детьми, что это мое.
Пробуждение оказалось нерадостным. За окном – по-прежнему пасмурно, серые тучи тяжело нависают над городом, медленно падают крупные влажные снежинки, на термометре ноль градусов. Что же поделать, вполне стандартный конец марта, но от вчерашнего счастливого настроения не осталось и следа. Тишину разорвал телефонный звонок. Наверняка это Павел.
– Нюша, радость моя, я посмотрел объявления и уже связался с агентством. Сложностей с разменом нашей с тобой квартиры возникнуть не должно.
Нюшей называет меня исключительно мой бывший супруг. Таня – Танюша-Нюша, несложное словообразование. Я ненавижу это прозвище, и Павлу об этом прекрасно известно.
– Да, Пусенька-Павлусенька, конечно. Только ты, моя радость, не надоедай мне своими звонками каждый день, ладно, Пусенька? Звони, когда будешь иметь возможность предложить что-нибудь конкретное, договорились, зайчик?
Я даже через телефонную трубку почувствовала, как Павел взбесился. Раздались короткие гудки. Моя месть, кажется, особенно хорошо удалась.
Однако звонок бывшего супруга заставил меня задуматься – я неделю валяюсь в кровати, брожу по городу и принимаю гостей, а ведь надо заняться делом. Сегодня поеду в свой лицей и поговорю с директором. Жаль только, что сейчас каникулы и детей в школе нет. Получится, что я сбежала не попрощавшись, что для меня ничего не значило их доверие ко мне. Плохо. Пожалуй, позвоню вечером Леночке Остроумовой и попрошу передать остальным ребятам мой прощальный привет… С этими вполне здравыми мыслями я залезла под душ. Душ, как это часто бывает в нашем доме, не замедлил окончательно испортить мне настроение. Когда я смывала с тела пахучий гель, резко упал напор холодной воды, и меня окатило едва ли не кипятком. Нет, сегодня явно не мой день. Впрочем, до школы я добралась без происшествий. Запах весны на улице и привычная сутолока в метро даже слегка взбодрили меня. Я перешла Фонтанку и оказалась перед входом в аккуратный маленький дворик. Знакомый охранник с улыбкой поприветствовал меня и на мой вопрос о директоре ответил, что мне повезло – сегодня Александр Викентьевич здесь, а вот завтра должен уехать в заграничную командировку, что означало – пару недель на Канарах. Впрочем, это их дело, меня это никоим образом не касается, и ворчать, как столетняя старуха, мне пока рановато.
Я с невольной дрожью вошла в кабинет директора. Ненавижу себя за эту дрожь. Увольняюсь, ни в чем ни от кого уже не завишу, но все равно испытываю некий страх перед начальством, а вернее сказать, трепет, свойственный, как утверждает русская классическая литература, «маленьким людям».
