Главный строитель ответил, что они с радостью выступят в качестве посредников. Более того, он любезно сказал, что в Новой Испании порадовались бы японским товарам, особенно меди, серебру, золоту, добываемым во владениях Его светлости, и японские суда с таким грузом будут встречены с радостью. Главное – построить удобный порт, куда могли бы заходить галеоны. К счастью, замеры, произведенные в течение этой недели в бухтах Кэсэннума, Сиогама и Цукиноура, показали, что они вполне для этого пригодны. Господин Сираиси и другие сановники с удовлетворением кивали. Заговорили о климате и населении Новой Испании.
В этот день снова шел снег. Закончив беседу, главный строитель встал со скамейки и, прощаясь, низко, по-японски, поклонился; молодой слуга, дожидавшийся его в коридоре, раздвинул фусума[14].
– Господин Веласко, задержитесь немного, – попросил один из сановников.
Когда главный строитель в сопровождении слуги вышел из зала, господин Сираиси поблагодарил Миссионера за его перевод.
– Вам пришлось немало потрудиться, весьма признателен. – На его лице появилась лукавая улыбка. – Как вы считаете, он был искренен?
Миссионер замялся, не зная, что именно он имеет в виду.
– Главный строитель утверждает, что Новая Испания тоже заинтересована в японских судах. Вы не думаете, что он лукавит? – спросил господин Сираиси, согнав с лица улыбку.
– А как полагаете вы, господин Сираиси? – в свою очередь спросил Миссионер, стараясь разгадать истинные мысли собеседника.
– Мы этому не верим.
– Почему же?
Миссионер недоверчиво посмотрел на сановников. Ему было прекрасно известно, что японцы, совершая сделки, сохраняют выражение лица, полностью скрывающее их истинные мысли.
– Совершенно естественно. Страна, откуда вы родом, господин Веласко, получает такие огромные барыши только потому, что строит корабли, способные пересекать безбрежное море, а испанские капитаны – искусные мореходы. Вряд ли Испания захочет делиться своими барышами с другой страной. Она вряд ли обрадуется, если это безбрежное море станут бороздить японские суда.
– Коль скоро вы все понимаете, мне добавить нечего, – невесело усмехнулся Миссионер. – Но тогда почему вы тем не менее строите большой корабль?
– Господин Веласко, мы действительно хотим завязать торговые отношения с Новой Испанией. Все корабли с Лусона, из Макао, стран южных варваров прибывают в Нагасаки, а в Эдо, где резиденция найфу, и уж тем более во владения Его светлости не заходят. Хотя в провинции Рикудзэн[15], находящейся во владениях Его светлости, есть удобные порты, корабли Новой Испании должны плыть в Японию только через Филиппины. А уж от Лусона, как нам известно, пользуясь морским течением, прибывают прямо на Кюсю.
– Совершенно верно.
– Что же нам делать? – Господин Сираиси, словно попав в затруднительное положение, нервно постукивал пальцами. – Скажите, падре, у вас нет никаких мыслей о том, как установить прямые торговые связи между провинцией Рикудзэн и Новой Испанией?
Услыхав непривычное в устах японца слово «падре», Миссионер потупился. Он не хотел, чтобы все увидели, как он взволнован. В Эдо его еще ни разу не называли «падре». Ведь жить там ему было разрешено не как священнику, а только как переводчику. И вот сейчас господин Сираиси умышленно назвал его «падре». На улице шел снег, царила тишина.
Сановники молчали и пристально смотрели на него.
– У меня нет никаких идей. Я… и в Эдо, и здесь… всего лишь переводчик.
– Как в Эдо – не знаю. А здесь, господин Веласко, вы прежде всего падре, хотя и выступали в качестве переводчика, – тихо сказал господин Сираиси. – Во владениях Его светлости христианство не запрещено.
Он был прав. Множество верующих, изгнанных из Эдо и других территорий, подвластных непосредственно найфу, в поисках таких мест, где их не будут преследовать за веру, бежали во владения Его светлости. Большинство из них работало там на золотых приисках. Здесь священникам не было нужды скрываться, как в Эдо. А христианам не было необходимости выдавать себя за буддистов.
– Господин Веласко, вам бы не хотелось пригласить сюда падре из Новой Испании?
Господин Сираиси говорил ласково и приветливо. Чтобы не поддаться его заискивающему голосу, Миссионер так сильно сжал руки, что даже вспотели ладони. Он был очень самолюбив, и насмешка японца была бы ему крайне неприятна.
– Вы смеетесь надо мной? Я вам не верю.
– Хм, почему же?
– Когда-нибудь по приказу найфу и во владениях Его светлости запретят христианство.
Сердитый голос Миссионера рассмешил господина Сираиси и сановников.
– Нет, этого никогда не случится. Уж во всяком случае, во владениях Его светлости найфу никогда не запретит христианство. Такова точка зрения и найфу, и Его светлости.
– Вы хотите сказать, что во владениях Его светлости христианство не будет запрещено и разрешат новым падре прибыть сюда? Но за это Новая Испания должна согласиться на торговлю с Японией?
Испытывая еще большее раздражение, Миссионер выпрямился. Раздражение вызвали не японцы, а собственная доверчивость. Он досадовал на себя за то, что поддался сладким речам господина Сираиси.
– Неужели Новая Испания не заинтересована в торговых отношениях с нами?
– Не знаю. – Миссионеру хотелось, чтобы в глазах сановников появилась тревога, хотелось вызвать у них растерянность. – Видимо, ничего не удастся сделать, – покачал он головой. – Миссионер, наблюдая за тем, что испытывают сейчас сановники, сидевшие рядом, точно статуи будд в полутемном храме, радовался их тревоге. – Сведения о казнях христиан в Эдо благодаря иезуитам уже достигли через Лусон и Макао даже Новой Испании. Хотя вы и говорите, что во владениях Его светлости христианство разрешено, там этому так легко не поверят.
Миссионер не упустил случая очернить иезуитов. Он нащупал больное место японцев, и они снова умолкли. Раньше их молчание было уловкой, а теперь, подумал Миссионер, свидетельствовало о растерянности.
– Еще вот что. – Он как бы давал надежду сопернику, которому только что нанес удар. – Для того чтобы Испания, являющаяся метрополией, признала такое торговое соглашение, существует лишь один способ: нужно, чтобы Его святейшество Папа принудил к этому испанского короля… Лицо господина Сираиси неожиданно застыло. Для этих сановников, родившихся и выросших в Тохоку, слова Миссионера были выше их понимания. Находясь вдали от христианского мира, они ничего не знали ни о существовании Папы Римского, ни о его неограниченном авторитете. Миссионер должен был объяснить, что отношения между Папой и европейскими монархами напоминают и даже превосходят те, которые существуют между Сыном Неба, императором Японии, и феодальными князьями.
