— Сезонных?
— Ну да. С наступлением осени такие песни начинают крутить все радиостанции. Пока еду на работу, я иногда пробую найти что-нибудь приемлемое, но на всех волнах завывающими голосами тоскливо поют про дождь. А меня и так от него тошнит. Понимаете?
Полин подумала, что Николас прав. Ведь совсем недавно она сама умоляла коллег не слушать суперхит «Дождь над океаном».
— Знаете, Николас, мое творчество лучше оставить в стороне, но, по-моему, любые, даже самые замечательные стихи можно убить, положив их на музыку.
— Почему?
— За последние двадцать лет ни одной приличной мелодии не было написано. Золотой век легкой музыки умер вместе с распадом «АББЫ» — в 1982 году.
— Вы так думаете? А как же этот англичанин… ну…
— Эндрю Ллойд Уэббер? Отвечаю: рок-опера «Иисус Христос — суперзвезда», создана в 1970 году, «Кошки» в 1981 году. А все, что было потом, уже не заслуживает пристального внимания. Даже «Призрак оперы», написанный в 1986-м. По большому счету там всего одна знаменитая ария, которую в разных аранжировках исполняют по очереди все персонажи.
Николас повернулся вполоборота и посмотрел на Полин с явным изумлением. Воодушевленная, и разгоряченная его взглядом, Полин почувствовала прилив вдохновения.
— Я классифицирую музыкальные этапы XX века так. В двадцатые годы было время великого джаза, потом пришло время великих танцев. Все эти румбы, тустепы, танго. Вальсы «Рамона» и «Чакита»… Они гениальны. Потом началась эра великих песен, которая продолжалась довольно долго: «Странники в ночи», «Вчера» и «Мишель», «Говорите тише» из «Крестного отца», песни той же «АББЫ». Все и не перечислишь, их десятки. А вот потом наступила эпоха коротких лейтмотивов.
— То есть?
— То есть популярных музыкальных фраз, написанных для популярных фильмов, — фраз, которые у всех на слуху. Точнее, эта эпоха наступила еще раньше: все же знают мотивчики из «Розовой пантеры» или «Джеймса Бонда». Но сейчас это время расцвело пышным цветом. Вы говорите «Миссия невыполнима» — я исполняю шесть всем известных нот. Вы говорите «Терминатор» или «Индиана Джонс» — и я, пожалуй, в каждом случае спою нот по двенадцать. Любой споет. Все же знают неизменную музыкальную фразу, под которую появляется Дарт Вейдер. В ней девять нот, если посчитать. А можно ли, например, целиком воспроизвести песню Мадонны?
— Согласен, это невозможно… Насколько я понимаю, ваш дом где-то поблизости?
Полин, собиравшаяся продолжить монолог, замерла с раскрытым ртом и посмотрела в окно.
— Вот он.
— Похоже, я сбил вас с мысли. Вы хотели еще что-то сказать?
— Нет, я уже все сказала. Я, наверное, утомила вас своей болтовней?
— Отчего же. Слушать вас очень интересно. Ваша музыкальная теория так оригинальна.
«Кажется, ты слегка издеваешься? — подумала Полин, глядя Николасу прямо в глаза и стараясь моргать медленно и выразительно. — Хорошо, оставляю тебе это право. Ну, ее к черту, мою теорию, лучше поцелуй меня. Хотя бы в щеку. Один, два, три… Нет, я не могу неподвижно сидеть здесь до бесконечности, видно, мне не дождаться».
Полин резко вздохнула и улыбнулась — такой вариант улыбки с натяжкой можно было назвать дружеским.
— Ну, большое спасибо, за доставку на дом. Я пойду.
— Ваш плащ… Осторожнее, не наступите на подол.
Николас сам поправил ее плащ и при этом — Полин готова была поклясться — вновь, куда внимательнее, оглядел ее ноги. Хоть что-то. Она немного помешкала, надеясь, что он еще раз протянет к ней руку, но Николас, вроде бы намеревавшийся это сделать, так ничего и не предпринял.
— Полин…
Полин, уже выбравшаяся из машины, и готовая захлопнуть дверцу, обернулась.
— Честно говоря, мне доставляет удовольствие каждая встреча с вами. И подвозить вас было очень приятно. Я рад, что вы не успели уйти на автобусную остановку… в ваших туфельках… Всего хорошего.
«Боже, — сказала себе Полин, рассматривая, ничуть не пострадавшие от непогоды туфли, — какие примитивные существа. Принять все за чистую монету… Однако, мой респектабельный петушок, половину твоей обходительности можно было бы без всякого ущерба заменить на инициативность». И все-таки радость от его заключительных слов перевешивала недовольство: пора переходить к решительному штурму.
* * *
К следующей среде в голове Полин созрел подробный план действий, она явилась в контору Николаса подтянутая, одетая исключительно строго, в темных тонах — правда, на узкой юбке сбоку красовался уходящий ввысь пикантный разрез. Войдя в свой кабинетик, Полин первым делом извлекла из недр шкафа ворох наполовину сверстанных страниц, залезла на стол и положила их на шкаф — как можно дальше. Затем включила компьютер и немного потренировалась издавать на полувдохе короткое легкое «Ах!», словно юная изумленная дева, с уст которой сорвали первый невинный поцелуй. Проделав все эти манипуляции, Полин быстрым шагом проследовала в приемную.
— Марша, привет, дорогая!
— Полин! Рада тебя видеть. Босс сейчас свободен, заходи.
— Не с чем. Мой компьютер забастовал: перестал отправлять листы на печать. Наверное, настройки сбились.
— Без тебя, его никто не включал.
— Возможно, я сама нечаянно что-то напортила. Эти железные ящики такие капризные… Материалы все готовы, но пока их можно просмотреть только на экране. Марша, не хочу занимать время Николаса долгими объяснениями. Я лучше пойду и попробую разобраться с компьютером, а ты передай боссу, что я уже на месте, хорошо?
Расчет оказался верным. Через несколько минут Николас сам вошел в ее комнатку.
— Что у вас случилось? Я ничего не понял из слов Марши.
Полин посмотрела на него озабоченно:
— Вы из-за меня оторвались от работы? Ужас… Ничего страшного не произошло: похоже на компьютерный сбой, но я обязательно все улажу. Готовы еще восемь полос, первая открыта. — Она широким Жестом указала на экран. — Все ваши пожелания учтены. Но вам, наверное, хотелось бы сравнить новые полосы, со старыми?
— Это возможно?
— Конечно, сейчас я достану распечатки.
Она торопливо открыла шкаф, порылась на верхних полках, потом на нижних.
— Где же они?.. Ах, черт, я же забросила их наверх. Полин немного помешкала, потом неуверенно повернулась к Николасу:
— Извините, но мне придется залезть на стол. Вы можете меня подстраховать?
Николас кивнул: он выглядел слегка ошеломленным. Не давая ему опомниться, Полин грациозно скинула туфли и взобралась на стол с ловкостью опытного альпиниста.
— Сейчас, одну минуту… Они должны быть здесь… Я выберу нужные листы…
Повторялась сцена в машине. Полин топталась на месте, приподнималась на цыпочки и напряженно ждала, когда Николас прикоснется к ней: погладит по колену или дотронется до ступни. Однако он даже не шевелился, похоже, пребывая в глубоком потрясении.
