— «Ле Сирк»! — воскликнула Клаудия и хлопнула в ладоши.
— Да.
— Превосходно, — одобрила она. — Это скорее театр, чем ресторан, и он будет замечательной сценой для Молли. Я с удовольствием с тобой пойду.
Столик был зарезервирован на ранний ужин в середине лета. Когда Клаудия появилась в отеле вместе с гримером, я была уже одета. Обе прыснули, когда я подошла к дверям. Я поняла, как смешно, должно быть, выгляжу со своими дикими волосами в добропорядочном костюме Молли. Клаудия повернулась к Денизе.
— Мы надеемся на вас, — сказала она, — надеемся, что вы подберете к этому телу подходящую голову.
— Я могу это сделать, — сказала Дениза и извлекла из волшебной сумки пластиковую накидку.
Она была незаметной женщиной среднего возраста и похожа на большинство гримеров: чистое лицо, полное отсутствие помады, румян и прочей косметики. Дениза набросила накидку поверх моего костюма и принялась за работу. Сначала покрыла кожу толстым слоем грима. Брови исчезли. Кожа приобрела желтоватый тон, которого у меня никогда не было. Появились морщины. Сделала что-то со щеками, так что они стали выглядеть полнее, нарисовала новый контур губ, и рот теперь казался маленьким. Задумалась над помадой, а потом остановилась на довольно страшном коралловом оттенке. Заверила, что такая помада два года назад вышла из моды.
— Закройте глаза, — сказала она, приступая к верхней части моего лица.
По векам заходили кисточки, под глазами зачавкали губки. Мои глаза были все еще закрыты, когда Дениза попросила меня надеть парик. Он был сделан точно по указаниям Клаудии: прямые короткие каштановые волосы с проседью. К тому же он был очень тугим: я с трудом натянула его на свои поднятые и зализанные волосы. Это было настоящим мучением, и я нагнулась, напяливая его на голову. Мне казалось, что мой череп стянули две огромные резинки.
— У меня от него болит голова, — пожаловалась я, собственный голос в зажатых париком ушах звучал приглушенно. — Я его вытерпеть не смогу. Такое впечатление, что на мне купальная шапочка.
— Дорогая, — сказала Клаудия, — перестань ныть и посмотри на себя.
Я подняла голову и открыла глаза. Глянув в зеркало, я увидела незнакомую женщину, смотревшую прямо на меня.
— Познакомься с Молли, — сказала Клаудия.
Я онемела. Зашевелила губами, чтобы убедиться, что губы незнакомки тоже шевелятся. Они зашевелились. Я сморщила нос, Молли в ответ сморщила свой. Я подняла пальцы, она сделала то же самое. Помахала рукой, замахала и Молли. Клаудия похлопала меня по руке и тихо сказала:
— Думаю, нам пора на представление.
Я видела, что она изо всех сил старается сдержать улыбку. В этот момент она явно ощущала себя новоявленным Генри Хиггинсом. Она должна была показать свое творение миру, и ей не терпелось это сделать.
— Помедленнее, милочка, — сказала Клаудия, когда мы вышли из дверей. — Делай короткие шаги. Помни, ты теперь Молли. Не выходи из роли.
Она дернулась, когда я подозвала такси.
— И не кричи.
По крайней мере, это сделать было нетрудно. Слишком жарко для быстрой ходьбы и громкого крика. Туфли прилипали к асфальту, щеки пылали под бежевым тональным кремом. Несмотря на жару, Клаудия облачилась в одно из своих бесформенных черных платьев. Зной ей, похоже, был нипочем.
— Интересно, какие у Молли гастрономические предпочтения? — спросила я, когда мы сели в такси. — И на какие темы она разговаривает?
— Это, — сказала Клаудия, — предстоит тебе выяснить.
В «Ле Сирк» было прохладно, но далеко не спокойно. Маленькое вычурное помещение заполнили женщины в мерцающих платьях и мужчины в элегантных костюмах. Они примостились на обитых полосатым шелком стульях, сиденья которых, похоже, были для них маловаты. Во всех углах виднелись цветы, составленные в огромные букеты, на столах резвились маленькие керамические обезьянки.
Метрдотель согнулся над журналом с перечнем зарезервированных столиков. Он не сразу удостоил нас своим вниманием, а удостоив, холодно оглядел с ног до головы. Я невольно похлопала себя по парику, надеясь, что из-под него не выглянули темные пряди.
— Вы забронировали столик?
Судя по тону, он в этом сомневался.
— Холлис, — назвала я «свою» фамилию.
Он не среагировал, поэтому я повторила погромче:
— Молли Холлис.
При этом удивилась, что моя речь моя звучала по-другому — глуше и медленнее, словно ее тоже отретушировали. Человек провел пальцем по странице с фамилиями.
— А, да, — сказал он наконец. — Вот она.
Вид у него был разочарованный.
— Столик для некурящих. Боюсь, на данный момент ничего нет. Вам придется подождать в баре.
Повернул голову, как бы указывая направление, где его можно искать.
В баре было пусто, а после того как мы заказали только воду, стало еще пустыннее. Парик крепче сжал голову. Тяжесть многослойного наряда изнуряла. Отсутствие внимания было красноречивым признаком пренебрежения.
— Мне кажется, — сказала Клаудия, — они надеются взять нас измором. Устанут, мол, и уйдут.
Я согласилась.
— Я не намерена доставлять им такое удовольствие, — заявила она.
— И я тоже, — сказала я. Подсунув палец пол парик, поскребла зудящую голову.
Наш столик оказался очень маленьким. Он стоял в углу, и его со всех сторон обвевал дым курильщиков.
— Но ведь я просила стол для некурящих! — сказала я тем же глухим, медленным голосом.
Метрдотель пожал плечами и обвел широким жестом помещение, словно говоря: «Неужели не видите, что все столы заняты?»
Он неохотно протянул меню и поспешно ретировался.
— А винную карту? — спросила я вслед его удалявшейся спине, но его и след простыл.
Это, как мы вскоре узнали, не должно было стать проблемой. Несколько дюймов скамьи слева от меня, очевидно, считались чем-то вроде склада. Официанты, проходя мимо, бросали рядом со мной использованные меню. Скоро плюхнулась и карта вин.
Том был увесистым. Я принялась изучать его и услышала, как мой новый голос сказал Клаудии:
— Очень неплохой выбор.
— Хорошо, — ответила она. — Я, пожалуй, возьму бургундского. Оно там есть?
— Столько страниц, что и не сосчитать, — ответила я.
Но я дошла только до третьей страницы, когда метрдотель снова появился, протянул руку и тоном, не терпящим возражения, произнес:
— Мне нужна эта карта.
Я на мгновение заколебалась, борясь с собой. Затем уступила.
— Браво! — сказала Клаудия. — Ты не вышла из роли. Молли — настоящая леди.
