Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
Через несколько недель Жан хмуро смотрел на стены Константинополя. Царьград блестел в горячем, сухом воздухе, и дым его труб поднимался ввысь, словно дым из ада. Паломники расположились лагерем; поскольку в это же место прибыло несколько других отрядов, лагерь оказался таким огромным, как никогда раньше, несмотря на значительные потери в Нише. Появились рыцари и всадники на лошадях, правда, их было немного, так как феодальные сеньоры не торопились собирать свои войска. Маленький Петр говорил, что они должны ждать сеньоров, но прибытие самых могущественных задерживалось, видимо, до конца года. Жану не терпелось попасть в Иерусалим, где у золотых ворот в синем платье его уже ждала Алиса.
С гибелью в Нише Ламберта и большинства воинов Отряд Пса стал совершенно другим. Женщины, выжившие в давке, вскоре разбрелись в поисках новых покровителей. Однако странные истории ходили в лагере по поводу спасения Жана. Люди все еще жаждали знамений и чудес, хотя стали более осторожными после множества случаев разоблаченного мошенничества. В Жана, который постоянно оборачивал взгляд к небу, верили, поскольку он ни на что не претендовал. Ему совали милостыню, привлекая внимание калек, больных и бедных людей. Эта толпа теперь ходила за ним по пятам, попрошайничая для него, а заодно и для себя, и рассказывая истории, приукрашенные Робером, в котором открылась тяга к хвастовству.
Привычный к тяжелому труду, Жан воспринимал поход как праздник, но пребывание без всякого дела в пыльном лагере, под палящими лучами солнца его раздражало. Многие паломники, находившиеся в схожем настроении, отводили душу, устраивая ссоры с горожанами или воруя. Император Алексей ежедневно увещевал Петра и других вождей, а они довольствовались тем, что сваливали вину друг на друга.
Однажды Жан поднялся с собакой на гребень горы, чтобы посмотреть на Золотой Рог, знаменитую бухту, через которую прибывало все богатство Востока. В ней стоял такой густой лес мачт, что все собравшиеся здесь паломники, многие тысячи людей с животными и утварью, могли прямо сейчас уплыть через проливы. Но император советовал ждать, и Маленький Петр говорил, что нужно иметь терпение. Жан вздохнул.
Пес выдернул веревку из руки Жана и погнался за кроликом. Овечье стадо одурело от страха и с глупым блеянием разбежалось перед ним во все стороны. Пастух предостерегающе что-то выкрикнул, швырнул камень, попал в собаку и сбил ее с ног. Животное не поднималось, и пастух побежал к нему, подняв палку с железным наконечником, явно имея намерение его добить.
Жан промчался по пастбищу и встал перед лежавшим псом с обнаженным мечом в руке. Пастух позвал друзей, Жан крикнул паломникам, стоявшим на гребне, и они побежали к нему. Враждебность, накопившаяся за долгие дни, выплеснулась в драке, в которой лучше вооруженные паломники имели преимущество. Они погнали пастухов вниз с горы, оставив Жана рядом с собакой. Ощупав ее ногу, он обнаружил, что она сломана.
Вдоль берега Золотого Рога выстроились виллы, и летом сюда, поближе к морскому ветерку, приезжали из города богачи. Исаак Комнин, брат императора, владелец всех этих овец, пастбищ и большей части горного склона, привлеченный звоном оружия, вышел из дому, как был, в шелковой одежде, прихватив с собой только меч. Увидев, что творится рядом с его домом, он громко позвал стражу. Затем, смело выйдя вперед, он прокричал по-французски приказание сдаться.
Никто из паломников не знал его имени, но им не составило труда сообразить, что они прогневили могущественного сеньора. Если б их схватили, то, скорее всего, вздернули бы на виселицу. Привыкшие в подобных обстоятельствах чинить грабеж и беспорядок, они недолго думая подожгли кустарник на склоне, чтобы прикрыть свое бегство. Был июль, стояла сушь, и огонь вспыхнул моментально. Раздутый слабым теплым бризом, он быстро перекинулся на виллу.
Когда император Алексей узнал от брата о случившемся, его терпение лопнуло. Император не нуждался в беспорядочной толпе, да и сеньорам войск, чье прибытие все задерживалось, от нее было бы мало толку. А между тем эти паломники не уважали царствующую фамилию, дворец его брата и даже храмы благословенных святых. Они воровали свинцовые пластины с церковных крыш рядом со своим лагерем.
– Пусть уходят, – досадливо произнес император. – Пусть отправляются через проливы грабить турок, попытают счастья.
Тем не менее он попытался внушить Петру, которого считал мудрее остальных, что до весны толпа должна продержаться в укрепленном месте. Это место называлось Сиветот, там, на побережье Малой Азии, находился старый лагерь, его было удобно снабжать продовольствием из Константинополя.
В Сиветоте паломники разместились с трудом. Жан стал восстанавливать стены, и ему это понравилось – все же какое-то занятие. Он не мог понять, зачем они остановились, ведь Маленький Петр обещал, что Бог защитит их от неверных. А идти было так замечательно просто: ставишь одну ногу перед другой и оказываешься на один шаг ближе не только к Алисе, но и к Деве Марии, золотым воротам и всем ангелам. Жан не говорил об этом ни с кем, кроме Робера, и даже ему он всего лишь пробормотал:
– Это так просто – идти дальше.
В душе Жан ненавидел лагерь в Сиветоте, с западной стороны выходивший к морю, а с востока отгороженный горной цепью. Там не разговаривали ни о чем, кроме возможности пограбить, особенно после того, как несколько тысяч человек отважились отправиться в рейд и вернулись с тяжелым грузом. Жан мрачно выслушивал пьяные рассказы, как паломники пытали пленников и поджаривали младенцев живьем на походных кострах.
Испытывая отвращение ко всему происходящему в лагере, Маленький Петр вернулся в Константинополь. Когда он пытался проповедовать, выкрики из толпы мешали говорить, даже Жан ему больше не доверял. Пройдя с ними половину пути по миру, Петр не повел их против неверных. До весны оставалось еще полгода. Алиса и Жан вместе отправились в путь в апреле, и теперь она, наверное, терялась в догадках, почему он все не идет.
Возбуждение в лагере нарастало. Некоторые говорили, что отряд немцев захватил Никею, богатейший город этих мест, полностью разграбить который просто невозможно. Им тоже хотелось принять в этом участие. Другие рассказывали об армии турок, двигавшейся в их сторону, и требовали выйти ей навстречу и во имя Святого Креста поразить неверных. После большого шума, поднятого обеими партиями, им удалось договориться о выступлении из лагеря на следующее утро; боеспособные мужчины уходили, а женщины, дети, инвалиды и трусы оставались в Сиветоте до окончания сражений.
Они собрались в нестройные отряды, приблизительно двадцать тысяч человек. Примерно десятка два рыцарей в доспехах и с полным вооружением ехали верхом во главе войска, за ними вооруженные всадники в количестве ста человек, если не больше. Далее шли пешие подразделения, прошедшие подготовку к сражению. После них следовали легковооруженные воины, и в самом хвосте двигалась толпа, сопровождавшая груженных провизией ослов.
Отправился с ними и Жан, счастливый уже оттого, что они снова шагали на восток. Кто-то дал ему кожаную шапку и куртку-безрукавку, и у него был меч, болтавшийся на веревке, перекинутой через плечо. Меч стал для него привычным атрибутом, хотя еще недавно казался ему слишком длинным и неудобным в использовании. Жан шел с толпой, потому что воинственный Отряд Пса больше не наступал ему на пятки. Даже Робер остался в лагере на попечении Вальтера, раненного в руку уколом меча и неспособного участвовать в сражении.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
