Ослеплённые тупой посредственностью, копы были воодушевлены и благодарны за то, что в обработку попал мелкий парень, по их стандартам странный и умный. Загрузка улыбался в защиту их грубого ликования. Они сорвали его плащ и выпустили буран идентификационных карт. Загрузка зарылся в них, вопя, что одна из них настоящая. Выразительный мужик, носящий своё невежество как символ чести, занялся им в серьёзном допросе с бутановой горелкой. Загрузка подвергся хирургической дтаке с поразительной устойчивостью, безжалостно вдыхая и выдыхая, несмотря на самоотверженные усилия окружающих. Упавший духом от несгибаемой честности Загрузки, хирург спросил его про Молот и надрезал его болторезкой. Загрузка не предложил ничего, кроме жидкостей. Кровь вытекала большими мощными струями — способ природы сказать тебе, что ты истекаешь кровью. Потолочные вентиляторы вертелись. Загрузка чувствовал себя отдельным нервом.
— Весь мир любит халтуру, — сказал хирург, — но в его случае мы сделаем исключение. — Он нанёс по черепу Загрузки удар, превратившего в личный планетарий.
Ослепляюще бессвязный, Загрузка начал извергать конфетти зловещих утверждений. В его челюсти есть устройство — хотя его личность живёт в сети, он предпочёл обезопасить мясную версию, шрамы, все дела. Хирург косоглазо посмотрел на своих коллег и посверлил пальцем висок. В результате недопонимания один из них вышел и вернулся с перфоратором и целеустремлённым выражением.
Теперь Загрузка вопил про другое устройство, которое надо перезагружать каждый день: если его не отпустят, чтобы он этим занялся, система высвободится. Он редко поднимал эту тему, потому что некоторые люди убили бы его, если бы знали, что это может вызвать проблемы.
— Десять минут второго. Это моя история, и я буду стоять на ней, пока не стану кипящей грудой жуков.
— Это будет скоро, — сказал хирург, подразумевая, что под него уже заказали место на Свалке Олимп.
Годы назад придумали, что дорогое перенаселение заставит город установить приговор глаз трески за все нарушения или отказаться от посещений и позволить арестантам умирать и гнить в неофициальном порядке. Но со временем оказалось, что по предложению какого-то электрика можно легко и дёшево складировать приговорённых в массовых криогенных морозильниках. Когда приняли эту практику, всё население ударилось в буйство в надежде, что их запихнут в холодильник и разморозят в лучшем мире. Систему выключили, а отключение питания списали на неполадку в оборудовании — технологию не довели до того уровня, чтобы спасти жизни неценным людям. Власти увидели, что опыт был необоснованно сложным, и чем складировать бандитов в морозильнике, их проще складировать на помойке. Свалка высилась над Светлопивом урок потенциальным правонарушителям, что закон уже нарушен.
Загрузку свалили на иол. Он пошевелил рукой, словно имел опрометчивость защищать себя. В какой форме будет его искупление? Они отказались сообщить ему, придумывая сложности. Кулак вломился в его челюсть, и со звуком громче, чем бомба, здание разлетелось в пыль так быстро, что дюжина фанатиков осталась подделывать доказательства прямо в воздухе.
Сколько раз мужчина должен побриться, думал Блинк, прежде чем подбородок поймёт намёк? Он отбросил бритву и уставился в окно танка. Настойчивые ужасы мелькали в темноте. Вот почему рыба всегда гладкая, думал он — нет подбородка. А птицы? Ни подбородка, ни лба, ушей или носа, достойных упоминания. Представьте армию таких людей. Хуже, чем бесполезные.
— Берлога взорвалась, — заметил водитель не оглядываясь. — Наверно, Паркер.
— Наверняка он много лет пытается затащить меня под мост — помнишь последний раз, Бенни? — Блинк ударился в воспоминания. Баррет 82 Светлые Пятидесятые взорвался у входа в берлогу, стрелок оставил снаряжение на дороге и увизжал в кастомном кабриолете. Брут Паркер считал, что «пассивная агрессия» означает стрельбу в людей из шезлонга. — Да уж, доставка пуль с подлинной щедростью.
— Он обеспечит вам глаз трески, Шеф, — подколол водитель.
— Мне нет. Кто-нибудь отправит этого шутника охладиться на столе в морге — никто иной, как бог в своей бесконечной мудрости. — Блинк размышлял об атаке раннего Паркера, а Бенни летел как на крыльях. Те, в кого стрелял Паркер, обычно больше выстрелов не боялись. — Кто-то заигрывает с демократией, Бенни. Демократия в своих моднейших штанах.
Бенни сидел напротив, на лице его нельзя было увидеть ничего — даже глаз.
— Проснись, Бенни, чёрт, или я тут говорю сам с собой?
— Извините, Шеф, — замотался.
— Замотанность не вариант, танкист, — что, если бы мы не вызвали подкрепление и застряли бы в Молоте? Мы бы избавлялись от преступников, только чтобы они снова выпрыгивали по зову трубы. — Он говорит это без осознанной иронии. — Скука вроде предупредила нас, Бенни, не обходить её.
Танк дёрнулся, останавливаясь, и Блинк распахнул люк, свесился языком и пошёл к позициям копов через шпаклёвку следов пуль. Бенни шёл в кильватере, обходя тела и костры.
Парень с лицом, как у спаниеля, поспешил к Блинку.
— Чертовски рад встретить вас, мистер Блинк. Я следил за вашей карьерой с изумлением и ужасом. В самых страшных своих кошмарах я и не мечтал пожать вам руку.
— Предвидение стало бы даром более умного человека, — заметил Блинк, проплывая мимо предложенной конечности и разглядывая фасад здания на Торговой Улице, где сотрудники выкликали требования и выбрасывали своих мертвецов. Полицейский бульдозер сгребал трупы в сторону, чтобы обеспечить свободный обмен выстрелами. — Испытываешь ощущение дежа вю, а, Бенни?
Спаниелистый человек заорал в вопилку:
— Насилие, что вы демонстрируете, скомпрометировано самим фактом своего появления!
Блинк остановился в процессе раскуривания сигары.
— И что на субатомном уровне это было?
— Тестируют новую стратегию для верхнего округа, Шеф, — смущённо заёрзал Бенни. — Феноменология.
— Феноменология, топтать мою тушу! — взревел Блинк, погромыхав назад к баррикадам.
— Бросайте оружие — объект остаётся объектом лишь до той степени, до какой он напоминает то, что у вас в руках, — завывал спаниелистый человек, дружелюбно прервавшись, когда появился Блипк.
— Тебя как зовут, солдат?
— Тредвел Подследственный.
— Что ты мне тут сказал?
— Своё имя, сэр.
— Имя, он говорит. Это не имя, Тредвел, это нож в спину для сил света. Все пари закрыты. Я беру на себя это расследование. А это что ещё такое? — Блинк выхватил пакет у Тредвела. — Туристическая смесь[3]? Ты взял туристическую смесь на ограбление банка? Я должен бы шлёпнуть тебя по слюнявой морде.
— Шеф, проявите уважение, он хотя бы пытался, — внёс свою лепту Бенни.
— Пытался что? Отравить меня? Давай сюда пончики и кофе, Тредвел, — и багеты, багеты Макферсона, с рыбными палочками и жареным мясом. Пасту тащи. Потом жди в служебном фургоне. Дай мне гадский мегафон. Вали отсюда. — Блинк поднял вопилку и издал глубокий, отвратительный гогот. — Всё кончено, ребята, прекратите стрельбу. Вы считаете до десяти на итальянском.
