«Планета» застыла перед нею. Горячка белая. (Кстати, а почему «белая»?..) Потому что пить надо меньше. И только из круглой посуды. А голову при авариях рекомендуется прятать под мышку. Чарли не спрятала, поэтому глаза у нее после катастрофы заквадратились и искажают круглую перспективу. Жаль, зеркальца нет, забавное должно быть зрелище — квадратные глаза.
Как бы там ни было, а двигатель за спиной по-прежнему работал, и Чарли медленно шла на сближение с нереальной планетой. То есть, наверное, падала на нее. Хотела было остановиться. Да передумала: Земля это или что другое, а деваться ей все равно тут было больше некуда. Глядишь, по мере приближения наваждение развеется, все эти непонятные углы сами собой разгладятся и рассосутся по приветливому ландшафту.
Время шло. «Планета» медленно, но верно разрасталась. Чарли таращилась на нее изо всех сил квадратными глазами, время от времени накрепко зажмуриваясь, в надежде прогнать крупномасштабную галлюцинацию. Кое-какие изменения в надвигающейся галлюцинации действительно происходили: над «планетой» неуловимо менялся рисунок облаков да гигантские тени, отбрасываемые друг на друга ее кубическими формами, едва ощутимо смещались — несмотря на антинаучные метаморфозы, «планета» все же вращалась вокруг какой-то там своей внутриквадратной оси.
Прошло, должно быть, что-то около часа. Чарли волей-неволей начинала верить своим глазам: незаметно увеличиваясь в размерах, «планета» заполнила собою уже все пространство впереди, и, хотя до входа в стратосферу пока еще не дошло, на Чарли нацелилось, угрожающе посверкивая острым краем, ребро ближайшего кубика. Кстати говоря, этот самый кубик, претендующий уже на роль посадочного, был полностью голубого цвета. То есть, надо понимать, состоял из воды на все свои сто кубических процентов.
«И куда же это мы, интересно, рухнем? — меланхолично думала Чарли, с интересом наблюдая эволюции облачной спирали над обращенным к ней прямым углом. — Неужто в море-окиян?..»
Океан под облачной кисеей казался конструкцией из грандиозных кубиков льда, твердых и скользких, словно только что выплывших в слепленном виде из какого-то гигантского космического морозильного шкафа. Это притупляло бдительность: в таком нелепом виде океан, как ни странно, выглядел вполне надежным местом для посадки.
Представив очень живо, чем для нее закончится подобная «посадка», Чарли поначалу слегка запаниковала, затем попыталась сконцентрироваться, вообразив себя, недолго думая, тоже кубиком льда — холодным, квадратным и вследствие всего этого очень расчетливым: глюки глюками, а не мешало бы космическому кубику льда, именуемому Чарли Новак, спланировать собственное приземление. Причем на эти самые глюки. То бишь приглю… Приглю… чение. Нет, приглючение — это как раз то, что с ней приключилось — в смысле приглючилось — и продолжает приглючаться. А теперь ей грозит приглю-чи-ва-ние. Да, так. Раз в ближайшем космосе одинокой льдинке некуда приземлиться, придется ей приглючиваться. Кстати, приглючивание назревало в самом ближайшем будущем: Чарли уже входила в стратосферу, так что необходимо было действовать, пока еще в ближайшем окружении имелась пустота, а вместе с ней относительная свобода маневра.
Чарли принялась мучить клавиатуру, насколько это было возможно, зная назначение лишь трех кнопок и одного рычажка. То ли поэтому, а может, вследствие полного отсутствия опыта, все ее маневры привели к тому, что она почти полностью погасила собственную скорость, закрутилась кувырком, еле остановилась и на этом с испугу выключила двигатель. В результате, вместо того чтобы пойти на облет «планеты», она стала на нее отвесно падать. Вот когда она сильно пожалела о том, что не расспросила Леху о назначении остальных кнопок, которых насчитывалось на запястье еще не менее дюжины, — наверняка среди них имелись и такие, что должны были обеспечивать обитателю скафандра горизонтальный полет в атмосфере.
Отчаявшись добиться горизонтального полета, Чарли ткнула в кнопку амортизаторного антиграва. Антиграв, кажется, не действовал. При его включении Чарли ожидала если и не полной своей остановки в воздухе, то хотя бы резкого толчка, свидетельствующего о снижении скорости падения, — словом, каких-то благотворных для себя перемен. Но их не было. В полной панике, растопырив руки и ноги, она продолжала падать уже сквозь более плотные слои атмосферы, а гигантский куб океана под ней неумолимо рос, предоставляя ей для падения свою верхнюю плоскость, распахивающуюся все шире — гостеприимно, зрелищно и с катастрофической быстротой.
«Утопну… — всхлипнула бессильная мысль. — Нет, сначала разобьюсь. О воду…»
С трудом оторвав взгляд от могучей океанской глыбы, на которую ей в очень скором времени предстояло упасть, Чарли вновь поглядела на клавиатуру — была не была, хуже все равно не будет — и ткнула наугад в самую середину кнопочного скопления. Ничего страшного, равно как и спасительного, не произошло, только сверху над кнопками пробежала надпись:
«ПРИКАЗ О СНЯТИИ СКАФАНДРА ТРЕБУЕТ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ ТРОЙНЫМ НАЖАТИЕМ».
Ага. Нет, это, пожалуй, нам сейчас лишнее. Ткнула еще:
«БОЕВОЙ БЛОК НА КОНСЕРВАЦИИ». И слава богу. Идем дальше:
«РЕКОМЕНДУЕТСЯ ПОДЗАРЯДКА КИСЛОРОДНОГО БЛОКА И ДВИГАТЕЛЬНЫХ БАТАРЕЙ».
До воды дотянем. Что еще?
«РАССТОЯНИЕ ДО ПОВЕРХНОСТИ — 9, 3 KM. 9, 2. 9, 1. 9, 0».
Большое спасибо. Чем еще порадуешь?
«ЗАДЕЙСТВОВАН РЕЖИМ АМОРТИЗАЦИИ. ВРЕМЯ ТОРМОЖЕНИЯ — 20 СЕК. 21. 22. 23. 24».
Уф!
Стало быть, все-таки тормозим. Помалу. Но тормозим. А ближе к воде, глядишь, планировать начнем. Ура! Панихида откладывается. Можно перевести дух. А заодно и вглядеться — нет ли в квадрате — гляди-ка, а ведь и впрямь в квадрате — предстоящей посадки каких-нибудь островов.
Квадрат посадки, кстати говоря, отличался безоблачностью, был идеально чист и светел и смахивал на грандиозную синюю простыню, растянутую специально по случаю падения Чарли, как бы с целью ей его смягчить. Как ни странно, но сама Чарли предпочла бы при падении с неба попасть на твердую почву. Но на водной простыне не виднелось ни одного сухого клочка.
Чарли шарила взглядом по океанской равнине, выискивая землю, как вдруг взгляд ее зацепился за нечто необычное: прямая и узкая, как клинок, полоса словно перечеркивала бирюзовую гладь — чуть наискось, от края до края.
Чарли вгляделась пристальней, боясь ошибиться. Похоже, что глаза ее не обманывали: через океанское полотно, рассекая его надвое, тянулась ровная, бликующая на солнце лента.
Мост! Конечно же, мост! Что же еще?
Чарли ощутила настоящее облегчение. Наличие моста означало в первую очередь возросший шанс на спасение. А во вторую очередь это значило, что она, несмотря на все свои более чем основательные сомнения, падает не куда-нибудь, а на родную Землю: Земля была единственной «планетой» в галактике, где через океаны, от материка к материку, тянулись антигравитационные мосты.
Теперь можно было не сомневаться, что весь ее дикий кубизм не что иное, как обыкновенный заскок в психике; в душевных расстройствах она не сильна, но на Земле с этим разберутся — обследуют, классифицируют и вылечат. Она, Чарли, единственная, выжившая после гибели «Ковчега», она уже столько преодолела, осталось совсем немного — всего лишь успешно приземлиться, а вернее, примоститься на этот мост.
