Может быть, поэтому я не сразу заметил протянутую ко мне руку девушки. Марион, несколько смущаясь, рассеянно проговорила:
— Влад, посмотри…
На ее маленькой теплой ладони лежал продолговатый серебристый цилиндрик.
Лингофон! Неужели и этому приборчику нерадивость Сардельки уготовила участь предыдущих? В конце концов, всему есть предел! Я стал медленно закипать от гнева, но вдруг осекся. Точно, вчера я выдал Марион черный матовый лингофон, а этот весь исходил бликами под местным худосочным светилом.
— Который? — промычал я, ничего не понимая.
— Похоже, это тот, который я потеряла неделю назад. Ванава отобрала его у ребятишек.
— Значит, его стащили квиблы?
— Почему именно стащили? Может быть, подобрали…
Я не стал развивать идеи гуманизма и наказал Марион немедленно выяснить у Ванавы, как прибор оказался у детей. Конечно, в мои намерения не входило раздувать из пропажи вселенскую трагедию: эка невидаль — лингофон. Но что-то мне сразу показалось странным.
Девушка покинула меня, недоумевая.
Я повертел в руках серебристый цилиндрик. По краям два ободка с рисками были выставлены на свободный доступ к информации, хранящейся в блоке памяти.
Так, индивидуальная защита снята. Ну, положим, Сарделька ею вовсе не пользуется. Чего греха таить, я сам ею не пользуюсь. Какой смысл шифроваться, находясь среди аборигенов, не умеющих считать до десяти? Правда, туземные вундеркинды уже осваивают программу средней школы… Так ведь все равно никаких секретных материалов там нет. Ну ладно, а как насчет работоспособности?
Я подставил торец лингофона к губам и тихо пробормотал: «Раз, два, три, четыре, пять…» — на большее в тот момент моей фантазии не хватило. Нажав на сенсорный датчик воспроизведения, я приблизил прибор к уху и отчетливо услышал свой глухой замогильный голос. Гляди-ка, работает!
Может быть, попытаться связаться с Сорди?
Я ввел код лингофона Ури и направил один торец цилиндра себе на рукав, а другой — на свою физиономию. Через пять-шесть секунд на серебристой материи комбинезона словно на экране монитора высветилось задумчивое лицо Сорди. Климатолог рассеянно взглянул на меня и буднично осведомился:
— Что случилось, кэп?
— Проверка связи, — буркнул я в ответ и выключил прибор.
Ко мне уже спешила Марион.
Из ее сбивчивых объяснений мне стало ясно, что такая обыденная для любого землянина вещь, как лингофон, на Проксиде всего за неделю уже успела сменить не менее трех хозяев. Последним владельцем серебристого цилиндрика стал сын Ванавы, выменявший его на обсидиановый нож у одного из своих друзей. К тому прибор тоже попал от товарища. Подросток, ростом превосходя саму Сардельку, поведал, что лингофон достался ему от Фуфлука, но в данный момент их дружок наказан матерью за какую-то проказу и сидит в своей сакле, маясь от безделья.
— Мне надо поговорить с Фуфлуком, — сказал я Марион, спрятав находку в нарукавный карман. — Ты что-нибудь знаешь о пареньке?
Сарделька недовольно взглянула на меня. Из-под копны темных волос угольки ее глаз насквозь пробуравили все мое бренное тело. Конечно, я тоже предпочел бы не привлекать к расследованию детей, но Галактический устав не делает скидок на возраст.
— Смышленый малый, — подала голос девушка. — Пожалуй, даже чересчур… Недавно на уроке я спросила, каким способом можно прокормить все племя. Ведь посевные площади злаков уменьшаются год от года. Все согласились, что надо добывать мясо снуксов. Только у его ровесников дело дальше обсидиановых топоров и деревянных дротиков не зашло. Он же предложил вполне практичную идею — ловить и приручать детенышей животных, чтобы не ходить в горы и не подвергать опасности охотников.
— Идея хорошая, — согласился я. — На Большом Совете ее предполагали включить в план мероприятий. Но, сама понимаешь, сроки…
Пользуясь случаем, Сарделька перевела разговор в иную плоскость.
— Влад, я давно хотела спросить тебя. Ты полагаешь, мы правы, намереваясь переселить квиблов на другую планету? Не делаем ли мы, земляне, роковой ошибки?
— Если мы не поможем, аборигены пропадут.
— Но мы можем заблуждаться. В конце концов, это не подопытные морские свинки…
— А что ты можешь предложить? Раздать квиблам винчестеры? Доставить на Проксиду автоматические линии по производству товаров личного потребления и обучить детей обращаться с ними? Так сказать, непосредственно приобщить к земной цивилизации? Только из этого ничего хорошего не выйдет.
— Но ведь у них могла быть своя развитая цивилизация. Нельзя квиблов лишать корней, родины… Планеты, наконец. Знаешь, я не хочу вторгаться в чужой мир и рушить его устои собственными представлениями о жизни. Так не лучше ли нам покинуть Проксиду и оставить аборигенов в покое? Мы, земляне, возложили на себя миссию спасителей гуманоидов. Но, собственно, по какому праву? Куда заведут нас наши космические дороги? Может случиться так, что скоро придется спасать вовсе не отсталые цивилизации, а самих себя…
Однако призывы к человечности не возымели успеха.
— Марион, — сочувственно произнес я. — Продолжим наш разговор попозже. А если я не смогу убедить тебя, то ты вправе обратиться со своими предложениями прямо в Совет. Я ведь человек маленький. Всего лишь Наблюдатель…
Девушка тряхнула волосами, демонстративно отвернулась от меня и зашагала к хижине Ванавы, давая понять, какую именно оценку заслужили мои слова. Что ж, коллега, кисло улыбнулся я ей вслед, обратитесь к профессору Ю-вэню. Или к самому руководителю проекта Камилю Кабирову. Я не против. А Наблюдателя каждый пинает, как хочет…
Небольшую саклю, в которой обитала семья Фуфлука, я нашел быстро, ведь она соседствовала с жилищем Мархуна.
Молодой сорванец в джутовом одеянии, обломком ветки рисовавший малопонятные знаки на песчаном полу, приветствовал мое появление неимоверным подскоком и радостным восклицанием «Илап! Илап! (Гость! Гость!)». Красноречиво поглядывая на мать, он замер в ожидании момента, когда его погонят из дома, чтобы не мешать взрослым вести беседу. Однако, услышав, что с разговором пришли к нему, Фуфлук сначала растерялся и стал совсем по-детски шмыгать носом.
Пожилая родительница бесцеремонно подтолкнула свое чадо ко мне и удалилась, оставив нас наедине. Вскоре мальчишка вполне освоился с тем, что оказался в центре внимания, и даже немного заважничал, представляя, какой эффект произведет на его друзей-подростков близкое знакомство с самим рунцаком Латислафом.
— Скажи, Фуфлук, — начал я, — ты хорошо знал Мархуна?
Мальчишка, ростом почти с меня, надул щеки и задрал подбородок.
— Хорошо! — ответил он, попутно присматриваясь к лингофону, который я достал из кармана. — Мархун — наш сосед.
— Ты должен мне помочь. С ним случилась беда. Мне надо узнать почему.
