Дом содрогнулся, ощутив под ногой тело, но громкий треск под тяжелым ботинком не был похож на хруст костей. Это…
"Пластмасса".
Теперь он увидел, что тела были всего лишь манекенами, с которых сняли все пригодные в хозяйстве части. Дом поднял отломанную руку. С нее сорвали даже мелкие металлические крепления. Глупо, конечно, по Дом знал, что не он первый допускает такую оплошность, еще не остыв от жаркой схватки.
Послышалось стаккато приближавшегося «Ворона». Дом в полутьме стал пробираться к выходу, щурясь на свет, горевший в зале магазина. В животе заурчало, и Дом открыл поясную сумку, чтобы перебить голод сухим пайком. Он зажал зубами край фольги, чтобы разорвать пакет, но в это мгновение что-то заставило его поднять голову. В лицо ударил луч фонаря винтовки.
Дом прицелился раньше, чем понял, что происходит, и выстрелил.
Глава 2
Я буду неустанно и упорно преследовать врагов Коалиции.
Я буду защищать и поддерживать Закон Жизни, установленный Праотцами в Восьмом Каноне.
Я отказываюсь от моей прежней жизни и буду выполнять свой долг до тех пор, пока в этом есть необходимость.
Я твердо занимаю свое место в машине и сознаю свою роль в Коалиции.
Я Шестерня Войны.
(Клятва Коалиции, приносимая каждым новобранцем)
БУЛЬВАР ПРАВИТЕЛЯ
Дом выстрелил, поскольку ни один солдат не стал бы наводить оружие на своего товарища.
Он услышал, как рикошетом отскочила пуля, но цели так и не разглядел. Луч фонаря и дневной свет из магазина ослепили его.
— Чертов идиот! — прозвучал чей-то голос. Женский голос с сильным акцентом Южных островов или соседних с ними областей. — Ты мог меня убить.
Свет фонарика исчез. Дом понял, что уронил пакет с едой. Но не опустил свой "Лансер".
— Вот как? Я и сейчас могу. Назови свое имя.
— Это Берни, — ответила женщина.
— Я не знаю никакой Берни. — Его глаза обрели способность видеть, но Дом все еще не мог рассмотреть ее. — Кончайте болтать, леди, и выходите, чтобы я смог на вас поглядеть.
— В следующий раз я не стану мешать червяку отрывать тебе голову.
Так вот кто был тем таинственным снайпером! Наверное, женщина все время следила за ними, и это обстоятельство беспокоило Дома больше, чем Саранча.
— Я благодарен за помощь, но все-таки настаиваю, чтобы вы вышли сюда, — Маркус и остальные солдаты, должно быть, слышали выстрелы, но он же сам попросил их не беспокоиться. — Двигайтесь.
Однажды, когда Дом был еще слишком молод, чтобы разобраться, в чем дело, он позволил себя обмануть. Такие выходки были в ходу у бродяг: они посылали вперед женщину, чтобы отвлечь внимание, а потом кто-то из мужчин воровал то, что им было нужно. Таким образом они пытались красть у патрулей даже оружие, топливо и запчасти машин, за что можно было угодить на электрический стул. Нельзя сказать, что женщины были менее опасными, чем мужчины. Но когда нация находилась на грани вымирания — а человечество давно приблизилось к этой страшной черте, — мало кто решался воевать с ними. Женщины олицетворяли собой надежду на будущее, надежду на выживание, а не пушечное мясо.
Громкий стук тяжелых ботинок, будто кто-то спрыгнул с большой высоты, раздался справа от него и оборвал размышления. Дом резко обернулся.
В первую очередь его внимание привлекла винтовка — действительно старая модель длинноствольного Марк-2", — а затем уже державшая ее женщина.
— Проклятие! — пробурчал он.
Женщина, одетая в разномастные части брони солдат Коалиции, оказалась крупнее и старше, чем он ожидал, хотя он и сам не знал, чего ожидать. Но молодой ее нельзя было назвать, это уж точно. Коротко подстриженные темные волосы местами совсем поседели, но тем не менее она не была похожа на чью-то скорбящую мать. Скорее, на сжатую пружину, грозящую мгновенным ударом. Женщина повесила винтовку на плечо — черт, у нее был еще и «Лансер» — и остановилась. Дом уставился на "Лансер".
— Да, я его нашла, — сказала она. — В мои дни таких не было.
Она повернулась к Дому спиной, прошла к выходу и заглянула в торговый зал. Теперь Дом увидел на ее руках татуировки.
— Привет, Маркус. Только не говори, что ты меня не помнишь.
Маркус подошел к дверному проему. Следом приблизились Бэрд и Коул. На их лицах читалась тревога, но они ждали приказов Маркуса, а его руки оставались спокойно опущенными вдоль тела.
— Я тебя знаю, — произнес Маркус. — И я считал тебя погибшей.
Дом упорно старался вспомнить это имя:
"Берни? Берни…Берни…"
— Я еще не закончила. Слишком много работы. — Она по очереди осмотрела каждого из них, точно инспектор, недовольный внешним видом солдат. — Кто теперь заправляет шоу? Все еще Хоффман?
— Как ты сюда добралась? — Маркус оставил ее вопрос без внимания. Недоверчивость возобладала над правилами приличия. На его лице почти ничего не отразилось: он никогда не выдавал своих чувств. Но Дом-то знал, что в минуты потрясений Маркус начинает часто моргать… Эта женщина определенно вызвала у него сильнейшее удивление. — У тебя есть транспорт?
— Я шла пешком.
— Все четырнадцать лет?
— Ага. Попробуй-ка пересечь пару континентов, которые выглядят не лучше, чем этот магазин. И не забудь об этом мокром препятствии, что зовется морем.
Хотя на лице Берни не было родовых татуировок, ее акцент напоминал речь Тая Калисо. Уже одного этого обстоятельства было достаточно, чтобы Дом предпочел держаться от нее подальше. Все уроженцы Южных островов считались безумцами даже по меркам солдат, в лучшие времена допускавших различные отклонения.
— Кто-нибудь собирается нас представить? — Коул протянул для рукопожатия огромную ладонь. Женщина приняла ее. — Рядовой Август Коул, мадам, а этот уродец рядом со мной — капрал Дэмон Бэрд.
— Бернадетт Матаки. — Она пожала его руку. — Верни. — (Бэрд коротко кивнул, стараясь скрыть произведенное впечатление.) — А с Маркусом и Домом мы уже знакомы.
— Ого, леди, у вас рукопожатие как у бумера. Я ценю это в женщинах.
— Ты, парень, нахальный юнец, но это ничего. Ну, Маркус, отведи меня к Хоффману.
Маркус что-то буркнул и кивнул в сторону выхода па бульвар. "Королевский ворон" уже приземлился, и пилот встретил их раздраженным жестом, недвусмысленно призывая поторапливаться.
Как только вы, леди, будете готовы, мы погрузим раненого на борт, — с едким сарказмом произнес он, не сразу заметив Берни. — Только потому, что здесь немного… Черт, да ты в самом деле женщина!
— Эй, не говори так о Бэрде, — предупредил его Коул. — Он блондин и потому очень чувствительный.
