Однако Зубов ждал его ответа, и дальше размышлять о том, как изменилась царица, ее фавориты и вообще нравы российского двора, было невозможно. Надо было что-то ему отвечать, причем сделать это так, чтобы, по возможности, выгородить «провинившегося» Резанова и не навлечь гнев царского фаворита на себя.
– У меня много дел в провинциях, князь, – согласился он с Платоном Александровичем. – Но Николай Резанов нужен мне здесь, в Петербурге. Здесь важных дел, требующих его участия, гораздо больше. Я вообще собираюсь со следующей недели загрузить его работой так, что ему придется надолго забыть о балах и прочих развлечениях. Но отсылать его в другой город – это невозможно.
Однако князя Зубова такое положение дел тоже не устраивало. Ему было недостаточно того, чтобы Резанов был занят и не имел времени видеться с Екатериной Второй, он хотел, чтобы у молодого красавца вообще не было для этого ни малейшей возможности.
– Мне очень странно слышать это от вас, господин Державин! – сказал он, удивленно приподняв брови. – Неужели во всей вашей коллегии работает только один толковый человек, без которого вы не сможете обойтись?
«Вот же упрямый ревнивец!» – с досадой возмутился про себя Гавриил Романович, уже понимая, что Зубов не успокоится, пока молодого Резанова не удалят из столицы, и что царскому фавориту все-таки придется уступить. Делать ему этого очень не хотелось, и раньше Державин ни за что бы не позволил так обращаться с собой и со служащими у него людьми, однако теперь времена действительно изменились. Да к тому же сил на тайную борьбу и интриги у него с каждым годом оставалось все меньше…
– В моей коллегии все работники толковые, и без каждого очень трудно обойтись, – холодно возразил он князю. – Возможно, я сумею подыскать господину Резанову дело в провинции, и, разумеется, мы справимся и без него, но кое в чем это работу коллегии все-таки затруднит.
– Но я ни минуты не сомневаюсь, что такой прекрасный руководитель, как вы, Гавриил Романович, сумеет без труда с этим справиться! – удовлетворенно улыбнувшись, заверил его Зубов.
– Благодарю вас за доверие, князь, – вздохнул Державин.
– А я – вас, за то, что вы его оправдываете, – ответил Зубов. – До встречи!
Дверь за ним с тихим стуком закрылась, и Гавриил Романович, устало вздохнув, откинулся на спинку своего мягкого кресла. Отправлять Резанова в другой город ему страшно не хотелось, идти на поводу у самодура Зубова хотелось еще меньше, а признавать свое бессилие перед ним было и вовсе противно. Но ничего другого Державину не оставалось, и он был уже достаточно мудр, чтобы понимать это.
«Расписать бы тебя, глупого индюка, в стихах, да так, чтобы все, кто тебя знает, поняли, о ком речь, и смеялись над тобой! – думал Державин, поглядывая на верхний белый лист лежавшей перед ним стопки бумаги. – Только у меня вряд ли так получится, не привык я высмеивать, умею только хвалебные оды писать… Это Крылов мог бы тебя высмеять в какой-нибудь басне, но он тоже с тобой связываться не захочет. А жаль. Может, конечно, еще появится какой-нибудь молодой поэт, который это сможет, но вряд ли… Молодежь теперь литературой не интересуется, ей бы только карьеру при дворе делать да на балах блистать! Новых талантливых поэтов в России больше не будет…»
Вспомнив о том, что одного представителя такой практичной и стремящейся к славе молодежи ему сейчас предстоит сильно огорчить, Державин еще раз шумно вздохнул и, обернувшись назад, дернул за свисающий со стены шнурок звонка.
– Господин Резанов на месте? – спросил он явившегося на вызов слугу.
– Да-с, господин Державин.
– Передайте ему, что я просил его зайти.
– Слушаюсь!
Через несколько минут молодой человек, судьба которого только что решилась далеко не самым лучшим для него образом, вошел в кабинет Державина и остановился перед его столом. Был он красивым и статным, всегда одетым в безупречно аккуратный костюм и идеально причесанным, и Гавриил Романович в очередной раз невольно залюбовался своим лучшим сотрудником. «Неудивительно, что этот красавчик нравится Екатерине! – усмехнулся он мысленно. – Женщины только таких и любят – либо молодых и блестящих, либо тех, кто им грубо льстит восторженными одами… Но все равно, жаль этого юношу, сам ведь и страдает из-за своей красоты!»
– Присаживайтесь, Николай Петрович, – он сделал приглашающий жест в сторону одного из ближайших к его столу кресел и, дождавшись, когда Резанов усядется, сочувственно ему улыбнулся. – У меня для вас не слишком радостные новости. Вам придется в ближайшее время уехать из Петербурга в Иркутск.
Лицо Николая стало озадаченным, но было видно, что пока еще он не понимает всей глубины обрушившихся на него неприятностей.
– Как вам будет угодно, – сказал он почтительно, хотя и без особой радости в голосе. – Что я должен буду сделать?
– Вам поручается проинспектировать работу одной из крупных сибирских компаний, – ответил Державин. – Ее владелец живет в Иркутске, и зовут его Григорий Шелихов. Завтра я подготовлю для вас все бумаги по этой компании.
– Будет сделано, – Резанов чуть наклонил голову. – И когда я должен буду туда выехать?
– Чем скорее, тем лучше, – отозвался Державин и, немного помедлив, добавил: – А вот с возвращением оттуда вам спешить не стоит. Вы останетесь там и будете присматривать за Шелиховым… еще некоторое время. Столько, сколько потребуется.
По красивому лицу Николая пробежала тень. Он уже начинал что-то понимать, но боялся до конца поверить в то, что теперь удача от него отвернулась.
– Я сделаю все, что потребуется, но скажите… я ведь смогу потом, хоть когда-нибудь вернуться?
– Я надеюсь, что сможете, – искренне улыбнулся ему Державин. – Но, боюсь, это станет возможным не раньше, чем через несколько лет. И лучше всего будет, если вы вернетесь оттуда женатым.
Молодой человек помрачнел еще сильнее, но не стал ни задавать новые вопросы, ни спорить со своим начальником. Ему и так было ясно, что послужило причиной таких резких перемен в его жизни.
– Вы ведь сами родом из Иркутска, если я не ошибаюсь? – спросил Державин.
– Я родился в Петербурге, но наша семья переехала в Иркутск, когда я был еще младенцем, – вежливо поправил его Резанов.
– Но в любом случае, вы хорошо знаете этот город, верно?
– Да, конечно же. В этой… дыре прошло все мое детство. Мой старший брат живет в нашем фамильном имении под Иркутском, а недавно родители тоже к нему переехали.
– Значит, вы не будете там совсем уж одиноко себя чувствовать, – сделав вид, что не заметил злости, с которой молодой человек произнес слово «дыра», попытался утешить его Державин.
– Разумеется, – кивнул Резанов с обреченным видом.
– Что же, больше я вас не задерживаю, – сказал Гавриил Романович, и молодой человек, скорбно вздыхая, направился к выходу из его кабинета.
