Маша якобы не слышит, старается как можно быстрее пройти мимо. Я, однажды услышав такое обсуждение, подошла и высказала свои соображения о мужских достоинствах десятиклассников. Больше меня не обсуждали.
Я прислушалась. Обсуждали не меня. Обычный деловой разговор, и я вдруг поняла, что школьные правила здесь не подходят и вряд ли пригодятся. В тех правилах было записано, что я — учитель, и они обязаны мне подчиняться, они могут взбунтоваться и объявить мне бойкот, но не сразу. Но здесь, вероятнее всего, бойкот будет объявлен уже через несколько минут.
В кабинет входили члены совета директоров, молодые мужчины до или слегка за тридцать. И никто не замечал меня. И даже те, кому я была представлена Гузманом в институте Склифосовского, меня тоже не видели. Только женщина, юрист компании, как и в прошлый раз, глянула на мои ноги, но на этот раз на мне были приличные лаковые лодочки, а не стоптанные босоножки. Но с туфлями юристки — летними, открытыми, на удобном широком каблучке, очень модными в этом сезоне — мои лодочки тягаться не могли.
Директора, рассевшись по своим местам, открывали папки из мягкой кожи. Персональные папки с вытисненными золотом фамилиями. Ничего, я себе тоже закажу такую!
Наверное, мне надо уже садиться в кресло и, как мы договорились, Семен Петрович представит меня совету директоров. Но я вдруг испугалась. Для этого надо было оторваться от стены, сделать несколько шагов и сразу оказаться, что называется, в центре внимания.
И тут старик наконец отошел от заместителя, сел в мое кресло, чертыхнулся: кресло оказалось слишком высоко поднятым для него, и начал:
— Здравствуйте, товарищи… извиняюсь, господа! Ситуацию с Большим Иваном вы знаете…
И сразу наступила тишина.
— В общем, Иван выпал из тележки и, возможно, надолго… ну, предположительно месяца на три. Вчера состоялось экстренное собрание акционеров. Были и особые мнения, но большинством голосов исполняющим… исполняющей, — поправился он, — обязанности президента компании и председателя совета директоров назначена Бурцева Вера Ивановна — дочь Ивана Кирилловича. Вера, занимай место.
Я надеялась, что старик останется, но он тут же вышел из кабинета. Я знала, что сейчас все рассматривают меня. Они ждут, с чего же я начну. Тогда подождите. Я выдержу паузу, и, если мне повезет, они начнут первыми, отвечать всегда легче. Я вынула из своей пластиковой папки чистый лист бумаги и начала писать:
Наверх, вы, товарищи, все по местам,
Последний парад наступает…
И отметила, что выбрала слова из морской песни: я ведь находилась в морской компании… Молчание затягивалось. Здесь нельзя перебирать, еще несколько секунд — и начнется шум, смешки, комментарии.
— Александр Петрович, — сказала я как бы между прочим заместителю, — ваше слово.
Я даже не посмотрела в его сторону.
— Совет ведет президент или исполняющий его обязанности, — ответил заместитель. И улыбнулся.
— Я прошу вас провести совет. Я еще не знаю всех правил и могу ошибиться.
Я просила помощи, и нормальный мужчина не должен был отказать.
— Если вы ошибетесь, мы вас поправим. — И заместитель снова улыбнулся. Ну что же, попробую переломить. Я тоже улыбнулась.
— Если вы отказываетесь вести совет, то с сегодняшнего дня я предлагаю следующее правило: заседания будут вести по очереди все члены совета директоров. Ржавичев, начинайте!
Я не знала, кто есть кто, но со своего места поднялся молодой полноватый мужчина в светлом костюме. Он явно растерялся, не готовый к такому повороту. И хотя, вероятно, процедура бойкота была оговорена, варианты явно не просчитывались.
— Извините. В отсутствие президента совет ведет первый заместитель, в его отсутствие — другие заместители. Это записано в уставе компании. Я не заместитель.
— С сегодняшнего дня я назначаю вас заместителем, — сказала я. Я уже шла на автопилоте, стараясь как можно быстрее закончить этот базар.
— Простите, я понимаю, что произошел переворот. Решению собрания акционеров мы обязаны подчиняться, но мы не знаем, кто вы, кроме того, что вы дочь Ивана Кирилловича. Может быть, вы представитесь?
— Фамилия Бурцева, имя Вера Ивановна. Национальность русская. Образование высшее.
Я следила за реакцией заместителя. Он посмотрел в сторону молодого человека с аккуратно подстриженной бородкой в шелковом пиджаке.
— Простите, а кто вы по образованию? — спросил тот.
— А вы? — спросила я.
— Экономист. Финансовая академия.
— А фамилия?
— Бессонов.
— А имя и отчество?
— Петр Петрович.
— Рада познакомиться. Отвечаю на ваш вопрос. По образованию я педагог.
— Значит, учительница. А какой предмет вы преподаете?
— Математику.
— Математику или арифметику в младших классах?
— Если у ваших детей плохо с арифметикой, я могу вам порекомендовать репетитора. А теперь давайте кончать базар. Вы хорошо понимаете, что я сейчас не могу провести совет, и решили поизгаляться. И вам, взрослым мужикам, не стыдно?
— Мне лично не стыдно, — тут же ответил заместитель. — Скорее должно быть стыдно вам, что вы согласились заниматься проблемами, в которых ничего не понимаете и, вероятнее всего, никогда не поймете.
— Думаю, что кое-что пойму уже к концу заседания совета, если оно состоится. А если не состоится, то не по моей вине.
Я смотрела на заместителя. Тоже вполне школьный прием. Когда выявлен зачинщик, вся ответственность перекладывается уже на него. Директора смотрели на заместителя, ожидая его ответа.
— Ладно, — сказал он. — Дело есть дело. Начнем совет. — Заместитель встал и со своей папкой подошел ко мне: — Если уж я веду совет, давайте поменяемся местами.
По опыту я знала, что даже если бунтарь в классе заколебался, он попытается сохранить лицо, как говорят японцы. Заместитель претендовал хоть на временное, но председательское кресло во главе стола. Мальчишке бы я уступила, пусть потешит свое самолюбие, но возле меня стоял не мальчик. Уступлю сегодня, завтра он сядет в это кресло без моего разрешения.
— Извините, Александр Петрович. Это место президента, а вы его заместитель. Так что ведите совет со своего места.
Заместитель вернулся на свое место, усмехнулся и сказал:
— Предлагаю начать с разного. Пять минут на разборку мелочей, и приступим к главному.
Тогда я не придала значения его словам. Заместитель вел обычное оперативное совещание. Члены совета директоров заявляли о возникших за последние дни проблемах: платежи, страховки, оплата адвокатов, простой судов, задержка сроков доставки грузов.
Вначале я пыталась записывать, я даже понимала, о чем говорят, но на какие-то секунды отвлеклась, рассматривая, как Бессонов делает пометки на миниатюрном компьютере, а один из директоров записывает их на «ноутбук», остальные пользовались пухлыми блокнотами «органайзерами». Я мечтала завести себе такой же, но, подумав, отказалась, нечего особенно записывать. Купить картошки, луку, свеклы, сдать белье в прачечную — это я помнила и без «органайзера». Школьные проблемы я решала «по возникновению». Возник, скажем, Дима Пегов, и я про него помнила все и без «органайзера»: и о чем ему надо напомнить, и что передать его родителям через школьную буфетчицу, которая дружила с его матерью, и чего передавать не следует.
