Глава 1
Списки поступивших в химико-технологический институт были вывешены в фойе перед актовым залом. Возле них толпились абитуриенты. От стендов со списками многие отходили энергично-решительно – они уже студенты, значит, жизнь на пять лет вперед определена.
Катерина протиснулась, нашла фамилии на «Т», мгновенно вобрала их взглядом. Были Тихонов, Тишков, Тахадзе, Тимурзалиев, Тагизаде, Татарцева. Она еще раз медленно прошлась по списку, читая каждую фамилию от начала до конца, могли ведь поставить не точно по алфавиту. Дважды прочитав весь список, отошла. Фамилии «Тихомирова» не было. Можно возвращаться в общежитие. Катерина проваливалась уже второй раз. Теперь оставалось позвонить и сообщить о случившемся. Она прошла мимо нескольких телефонов-автоматов, оттягивая неприятный разговор, потом остановилась, решилась и набрала номер.
– Академик Тихомиров, – ответили ей громко и быстро.
Академик сразу задавал тон: излагайте конкретно, по существу и коротко.
– Я провалилась, – сообщила Катерина.
– Какой проходной балл? – спросил Тихомиров.
– Двадцать два.
– Сколько набрала ты?
– Двадцать один.
– Приезжай, – почти приказал Тихомиров.
– Я буду поступать в следующем году, – начала было Катерина.
– Приезжай, – повторил Тихомиров и повесил трубку.
Академик Тихомиров был ее родственником. Отец Катерины доводился ему племянником.
В прошлом году, уезжая в Москву поступать в институт, Катерина запретила отцу писать об этом академику. Училась она хорошо, лучше почти всех в классе, во всяком случае девчонок, и представляла, как уже студенткой подойдет к Тихомирову в институте и скажет:
– Я – Катя Тихомирова, дочь Александра Ивановича Тихомирова из Красногородска.
Академиком в Красногородске гордились. В городском музее стоял стенд с его портретом, двумя его книгами, тремя брошюрами и краткой биографической справкой. Более знаменитым из красногородских был только генерал Стругалев, который погиб в битве за Берлин. Именем Стругалева назвали улицу и крахмало-паточный завод. В музее под стеклом лежала фуражка Стругалева, его ордена и пистолет «ТТ».
Тихомиров в Красногородск не приезжал уже больше двадцати лет, а родственники из провинции к нему заезжали, оставались ночевать. Но это было раньше, при первой жене Тихомирова и на старой квартире. Потом он развелся с женой (тоже родом из Красногородска), женился на москвичке, стал академиком, получил квартиру в высотном доме, и родственники перестали у него бывать. Новая жена завела новый порядок. Чтобы переночевать у академика, надо было заранее, не менее чем за месяц, написать письмо, предупредить о приезде и получить ответ, что вас ждут. Некоторые пытались игнорировать эти правила, без предупреждения прямо с вокзала ехали в высотный дом. Их поили чаем, расспрашивали о родственниках, но ночевать не оставляли.
Катерина позвонила Тихомировым только через полгода после того, как в первый раз провалилась на вступительных экзаменах. Она уже жила в общежитии, работала штамповщицей на фабрике металлической галантереи, о чем и сообщила академику. Он и в тот раз, как сегодня, коротко приказал:
– Приезжай!
Тогда она вошла впервые в московскую квартиру, которая для нее стала и мечтой, и образцом. В трех комнатах стояла мебель, которую она видела только в иностранных фильмах. Потом, не сразу конечно, в одном из разговоров с женой Тихомирова Изабеллой она узнала, что мебель и была иностранной. Тихомиров привозил ее из Львова, из Риги: немецкие серванты, настоящие венские стулья. Кожаные кресла он купил в Самборе, на Западной Украине, после войны, когда все еще жили голодно, мебель продавали дешево. Во время войны – а Тихомиров был сапером – он побывал в Германии, жил в домах, в которых добротная мебель стояла веками, и сказал себе однажды: и у меня будет такая. Он всегда ставил перед собой конкретные цели и добивался их. Как только появились деньги, стал покупать мебель – не антикварную, но добротную, конца прошлого века или начала нынешнего, которой в России сохранилось немного. Ее сожгли в помещичьих усадьбах в первые годы революции, растащили по коммунальным квартирам и не хотели продавать ни за какие деньги: мебели в стране делали мало, в основном для контор, казарм, общежитий.
Катерине все это еще предстоит узнать, когда она начнет обставлять мебелью собственную квартиру. Правда, к тому времени все станет проще. Появятся готовые гарнитуры: «гостиная», «спальня», «кухня». Их бросятся покупать, и во многих квартирах будут стоять стандартные стенки, стандартные кресла, ножки от которых выпадали уже через год. Функционально задуманные диван-кровати раскладывались с трудом, основательность и прочность исчезали из жизни. У Тихомирова и через двадцать лет стояла прежняя мебель, и она не выходила из моды, а новая – с ее геометрическими резкими пропорциями – устаревала, ломалась, и при жизни человек менял ее несколько раз. А ведь мебель, как и дома, должны служить, и когда-то служили, нескольким поколениям. Получая в наследство комод или шкаф, человек знал, что ему не надо будет беспокоиться о новом комоде или шкафе всю оставшуюся жизнь. И мебель даже перейдет к его детям и внукам.
Катерина вошла в громадный холл, поздоровалась с вахтершей.
Прошла к лифту, не останавливаясь, как это делал Тихомиров, и вахтерша ответила ей уже вслед: «Добрый день» – и не спросила, к кому она идет. Вряд ли ее запомнили, у Тихомировых она бывала редко, подействовала, вероятно, уверенность, с какой здороваются только жильцы. Да и одеждой Катерина не отличалась от девушек из этого дома: модная юбка-«колокол», белая кофточка, туфли на каблуках, не высоких и не низких, удобных для ходьбы по улицам. Она присматривалась к обуви московских женщин: они не экономили на туфлях, покупали в основном чешские или румынские, которые в последние годы появились в московских магазинах и отличались от грубоватых советских.
Дверь открыла Изабелла, подбадривающе улыбнулась – за этот год у них установились доверительные отношения. У Тихомирова не было детей, и Изабелле после сорока вдруг захотелось воспитывать и передавать другим свой опыт. Выяснив, что Катерина не болтлива, она многое рассказывала ей о московской жизни, правда, никогда не говорила о себе. Она всегда ссылалась на опыт подруг и обычно начинала: «Был такой случай с одной моей подругой…»
– Обедать будешь? – предложила Изабелла.
– Спасибо. Если только чайку.
Изабелла принесла чай в кабинет Тихомирова. Академик сел на вращающееся кресло за столом, Катерина на диванчик, Изабелла устроилась в кресле.
– Я звонил в деканат, – сообщил Тихомиров. – Сейчас уже ничего сделать невозможно.
