#12Рязань, здание рязанской областной прокуратуры20 мая 2007 года, 16.00
Мужичонка, нет, даже так: мужичонко, которого привели к следователю Фридману, вызывал смешанные чувства. Как-то одновременно его хотелось стукнуть тапочкой, накормить, пожалеть, послать куда-нибудь далеко, чтобы не вернулся. Еще хотелось сильно ударить его ногой, но таких методик ведения дознания следователь Фридман не признавал уже лет десять. Когда пятидесятилетний мужчина поднимает руку на подследственного – это уже совершенно запредельно.
Фридман меланхолично листал тоненькое дело в новой папке, которую кто-то уже успел залапать жирными пальцами. В принципе, каждое второе дело, попадавшее на стол к следователю, было украшено такими дактокартами – в управлении внутренних дел не было столовой, все дознаватели питались чебуреками. Чебуреки продавали за углом.
При мысли о еде в животе у Фридмана что-то ожило и жалобно заскреблось. Следователь поморщился и опять посмотрел на мужика-замухрышку Его задержали на центральной площади – исключительно за бомжеватый вид. И то, подумал Фридман, не каждый милиционер захочет такого задерживать. Милиционеры – они же брезгливые, хотя многие об этом не догадываются. Мужичонко был похож на зверька
хорька
суслика
садовую соню
облезлую белку
маленькую собачку
одновременно.
Фридман украдкой глянул на негодяя, жавшегося в углу, и опять опустил глаза. Надо почитать. При обыске, читал следователь, у гражданина Сявкина (О! Ну как же точно подмечено! Ну ведь везет некоторым с фамилиями!) в карманах было обнаружено и изъято
паспорт (на имя самого Сявкина)
связка ключей
папиросы «Полет» (а их еще выпускают?)
75 рублей 50 копеек наличных денег
и
8 (восемь) комков желтого металла общим весом 212 г
«…экспертизой установлено (читал Фридман), что желтый металл является золотом… Тэкс… пробы… тэкс… Происхождение которого гражданин Сявкин пояснить не смог… тэкс… в отношении Сявкина избрана мера пресечения…»
«Очень познавательно», – подумал Фридман, поднимая глаза на Сявкина. Задержанный поймал следовательский взгляд и мелко задрожал.
– Сявкин! – неожиданно прорычал следователь.
– А… ммм… э-э-э… – издал звуки Сявкин.
– Ты мне тут только штаны не обмочи, ладно? – совершенно другим, почти ласковым голосом, попросил следователь. Мужичонко мелко и радостно затряс головой.
– Ну и где ты золото-то взял? – совсем уже по-доброму спросил Фридман. – Говори, дурак. Ничего особо страшного тебе не будет. Ты ж несудимый? – Сявкин радостно замотал головой. – Вот. И хорошо. Давай так. Ты все рассказываешь, мы все быстро оформляем, срок тебе будет условный… Ну? Где взял?
Сявкин тревожно замычал, затряс головой, выпучил глаза и неожиданно тонким голосом ответил:
– В поле подобрал! Только вы никому не говорите, гражданин следователь, ладно? Я вам все расскажу, только вы никому не говорите! А то меня убьют, убьют!
Еще немного, подумал Фридман, и он тут будет в истерике биться.
– Это что ж за поле такое, друг мой? – окончательно медовым голосом спросил следователь. – Покажешь?
Сявкин задумался.
– Покажу. Но только ночью.
Фридман вдохнул полной грудью, задержал дыхание, досчитал от десяти до одного так медленно, как только мог, и лишь после этого выдохнул.
– А днем – никак?
– Никак, – категорично заявил задержанный. – Днем всех убьют. И меня, и вас, и всех.
«Дыхательные упражнения, конечно, не помогут», – решил Фридман.
– Значит, так, Сявкин, – наконец выдавил из себя он. – Ты мне сейчас все рассказываешь. Все-все. Если я тебе верю, значит, едем ночью на твое поле чудес. Закопаю там что-нибудь полезное. Как думаешь, если погоны там зарыть, новые вырастут, м-м?
Сявкин затравленно молчал.
#13Москва, офис ЗАО «Информационная безопасность»16 марта 2009 года, 13.30
После тренажерного зала и сауны мужчина заметно посвежел. На лице появился вполне здоровый румянец. Движения стали упругими. Только глаза не изменились. Совершенно пустые, мертвые глаза. Правда, чтобы заметить их на лице вообще, требовалось большое желание. Глаза у мужчины просто выцвели.
Мужчина пошел по улице. Пройдя пару кварталов, опять свернул во дворы. Долго наматывал круги, перепрыгивая лужи. Через пять минут вышел к задним воротам большого рынка. Зашел в одну из прилепившихся к забору кафешек. Без аппетита, не меняя выражения лица, съел комплексный обед. Расплатился с усатым азербайджанцем. Вышел.
