Боковым зрением женщина заметила, что Раф наблюдает за ней своими внимательными золотистыми глазами.
— Мне по-прежнему нравятся осины, — промолвила Алана.
Она старалась говорить нормальным спокойным голосом, благодарная Рафу за спасительную тему. Для нее существует только настоящее. Прошлое слишком обременительно. О будущем она не думает. Живет одним днем. Часом. Минутой. Больше вынести не может.
— Даже зимой, — добавила Алана громким шепотом, — когда ветки черные, а стволы похожи на призраков, завязших в снегу.
Раф вел машину по узкой горной дорожке, вьющейся серпантином. На мгновение он бросил взгляд на возвышающийся слева величественный гранитный хребет Горы Извилистой Реки.
— Еще немного, и высокогорье покроется настоящим снегом, — произнес он. — Первый морозец уже уничтожил насекомых. Потом опять потеплело. Форель должна быть чертовски голодной. А это означает удачную рыбалку для наших пижонов, гостей, — мгновенно поправился он, думая про себя: «Никому не нравится, когда его называют пижоном».
— Наших пижонов? — медленно проговорила Алана, глядя на Рафа темно-карими, казавшимися почти черными глазами.
Косые лучи солнца проникали сквозь тент автомобиля, усиливая загар на лице Рафа, рыжевато-каштановый оттенок его усов и окрашивая глаза в удивительный золотистый цвет. Неожиданно улыбка тронула его губы, хотя по выражению лица было ясно, что он смеялся над собой. На ее вопрос он ответил вопросом:
— Разве Боб не упоминал обо мне?
— Нет, — сказала Алана дрогнувшим голосом. — Ты — полная неожиданность для меня.
Раф изменился в лице.
Выражение боли промелькнуло так быстро, что она решила, будто просто ошиблась. Она опять становилась слишком чувствительной, бурно на все реагирующей. У женщины возникло желание дотронуться до Рафа, чтобы избавить его от боли, которую, ей показалось, она причинила, не желая того.
Мысль о том, чтобы дотронуться до Рафа, не испугала Алану. В отличие от прикосновения к ней. На мгновение она задумалась о причине, но единственное, что пришло на ум… ничего. Пустота.
Как и в эти шесть страшных дней.
— Похоже, нам придется нелегко, — мягко произнес Раф.
В его голосе были одновременно покорность и что-то, похожее на гнев.
Прежде чем заговорила Алана, Раф опередил ее.
— Боб и я — компаньоны.
— Компаньоны в чем? — удивилась Алана.
— В организации экспедиции для пижонов, гостей. Коттеджи и водоемы находятся на территории Западной Ленивицы. На моей земле. Лошади и снаряжение принадлежат Бобу. Он ковбой, я проводник, а ты повар. Если вдруг появится доктор Джин, — добавил Раф, криво усмехнувшись, — он будет главным добытчиком червяков для рыбалки.
Ошеломленная, Алана не знала, что ответить. Она пойдет на Разбитую Гору с Рафаэлем Уинтером. Мечта и видения слились воедино, обрушились на нее, словно поток ледяной воды.
Она сидела неподвижно, озаряемая солнечным светом и отблесками проносящегося мимо пейзажа, и старалась собрать воедино разрозненные мысли.
«Неудивительно, что Боб ничего не сказал мне о Рафаэле Уинтере, — невесело думала Алана. — Знай я, что у Боба есть компаньон, я бы ни за что не поверила, что он в безвыходном положении.
Особенно если бы знала, что компаньоном является Рафаэль Уинтер».
Приезд сюда — это все, что Алана могла сделать, дабы пережить недавнее прошлое, потерю памяти, несчастный случай и смерть. Бобу следовало бы знать, что ей не вынести настоящего, в котором существует Раф.
Год назад Боб сообщил ей, что Раф жив. Затем брат отвез ее письмо к Рафу на ранчо. И вернулся назад с нераспечатанным письмом. «Погиб» — было написано разборчивым почерком Рафа на лицевой стороне конверта. Боб был свидетелем ее боли, гнева, отчаяния. А теперь просит ее пойти на Разбитую Гору с Рафаэлем Уинтером, чтобы снова столкнуться лицом к лицу со вчерашней любовью и потерей. И сегодняшними ночными кошмарами.
Алана вздрогнула и попыталась вообще ни о чем не думать.
— Алана, — обратился к ней Раф. Каким-то образом она почувствовала, что он собирается говорить о прошлом — о смерти, о воскрешении из мертвых, о ней и Джеке, о конверте с надписью «Погиб», сделанной уверенной мужской рукой. Она бы не вынесла этого разговора.
У нее просто не хватает сил. На прошлое. Ни на что, кроме сегодняшних мгновений.
— Боб и Том Сойер очень похожи друг на друга, — быстро произнесла Алана неестественным и одновременно решительным голосом. — Ни одного из них не допросишься покрасить забор. Будешь просить де тех пор, пока в итоге сам не займешься покраской.
Раф колебался, с видимой неохотой отказываясь от желания что-то сказать. Но напряженное бледное лицо Аланы и ее растерянный взгляд переубедили его.
— Да, — медленно проговорил Раф. — Боб может очаровать любого.
Облегченно вздохнув, Алана откинулась на спинку сиденья.
— Единственное существо, которое смогло расквитаться с Бобом, это курица, которую он вымазал джемом, а затем держал перед носом у восьми гончих псов, — рассказывала Алана. — Курица своим клювом долбила руки Боба до тех пор, пока смертельно не устала и не могла уже поднять голову.
Смех Рафа был щедрым, как и косые солнечные лучи, озарявшие все вокруг. Алана непроизвольно обернулась к нему, тронутая его чувством юмора, силой, смехом — всем, чем были пропитаны ее мечты, как высокогорье пропитано ароматом вечнозеленых деревьев.
— Так вот, оказывается, откуда у Боба эти шрамы на руках, — произнес Раф, продолжая посмеиваться. — А он говорил мне, что это от ветрянки.
Лицо Аланы озарилось широкой улыбкой, впервые за долгое время.
— Так оно отчасти и есть.
Она посмотрела на Рафа сквозь густые темные ресницы и заметила его пристальный взгляд, который он быстро отвел. На секунду сердце остановилось, потом сильно застучало в груди. Он наблюдал за ней.
Ей было интересно, не сравнивает ли и Рафаэль, как и она, прошлое и настоящее. Может, и на него нахлынули воспоминания?
— Как это Бобу удалось уговорить тебя покрасить его забор? — быстро спросила Алана с тайным желанием услышать глубокий, спокойный, уверенный, как и его смех, голос Рафа.
— Очень легко. У меня с детства страсть к рыбной ловле. Большую часть времени я провожу в высокогорье, ловлю форель.
— Неплодородная земля, — проворчала Алана. — Дела на ранчо идут неважно.
— У меня положение легче, чем у Боба, — пожал он плечами. — Мне не надо выкупать ранчо у двух братьев.
Алана подумала о Дейве и Сэме, двух других своих братьях. Сэм работал в крупном акционерном обществе с разветвленной сетью филиалов по всему миру. Дейв — программист-компьютерщик в Техасе. Никто из них не собирался возвращаться на ранчо, за исключением редких наездов в гости. Из всех четырех детей Бурдеттов только ей и Бобу нравилась жизнь на ранчо.
