— Это было началом нашей рейнской болезни, — шутит Их Величество.
— Ты прав, это были франки! Что ты смеёшься?
— Фрицы — и называли себя франками, я усыхаю! Если бы они были марками, я бы ещё согласился, но франки! Хренота на постном масле, не так ли?
Он становится серьёзным и продолжает:
— Я теперь понимаю, почему Генерал говорит, что он немецкого происхождения. Получается, что мы все более или менее швабы?
— Мы все понемногу от всех, Толстяк. Наша страна — это тигель, в котором варятся сплавы из разных рас. Что касается франков, они обосновались на севере Галлии и создали первое французское королевство. Знаешь, как звали первого короля Франции?
— Ну, Франциском Первым, наверное! — говорит Смекалистый и поясняет: — Франциск, потому что происходит от Франции, и Первый, потому что он был первым. Иногда ты меня держишь неизвестно за кого! Не забывай, что перед тобой старший инспектор, и он знает больше о таблице вычитания, чем рулон туалетной бумаги!
— Его звали не Франциском Первым, его звали Меровингом, Толстяк! — громыхаю я.
Берюрье озадачен. Он открывает и закрывает рот несколько раз и признаётся с огорчённым видом:
— Никогда и нигде не встречал такого имени, даже в справочнике «Боттен», а там встречаются имена и покруче.
— Может быть, ты слышал что-нибудь хотя бы о его внуке?
— Не имел такой чести, — ворчит Хмурый.
— Хлодвиг!
Рожа Толстяка озаряется:
— Хлодвиг — это тип с вазой?
— Он самый! Тот, что прогнал римлян и таким образом окончательно завоевал всю Галлию. Он женился на одной биксе с красивым кузовом: на Клотильде. Надо сказать, что в любовных делах этот парень тоже знал толк! Кофейник-с-носиком, волшебный свисток, индонезийская тележка, бархатная рукавичка, суданская бабочка, полярная шапка, зачарованный медиум, пугливая ящерка, трость Меровинга, ковер-самолёт, атака Дикой Дивизии и кларнет с фальшивыми нотами, он знал всё!
— И запечатанный конверт тоже? — интересуется Берю.
— Тоже!
— Четыре-окорока-на-одном-гвозде тоже?
— Всё, говорю же тебе! Он был язычником, — продолжаю я, — а Клотильда христианкой.
— У них, наверное, были разборки в семье, я думаю?
— Вовсе нет, потому что они любили друг друга. Клотильда пыталась обратить его в свою веру. Ей это почти удалось, но тут умирает их сын Ингомир!
— А что, можно жить с таким именем? — философствует Толстяк.
— Хлодвиг по-быстрому делает другого бэбика. Королевская раса — как фондюшница[21]: она не должна гаснуть. И вот, второй шкет тоже заболевает на второй день после крещения!
— Удар для духовенства, — замечает Толстос. — Он, наверное, метал икру по полной программе, этот Хлохло!
— Ещё бы! Он уже начал думать, что христианский Бог невзлюбил Меровингов! Но Клотильда так молилась, что малыш выздоровел.
— В общем, чудо! Тем более что пенициллина в те времена еще, наверное, не было.
— Несмотря на это чудо, Хлодвиг ещё не был уверен в том, что надо принять эту веру. Что его подстегнуло, так это битва при Толбиаке[22]. Дела складывались для него плохо, и ему вот-вот должны были надрать задницу, как вдруг он решил обратиться к Богу своей жены. Ты мне — я тебе: ты мне даёшь победу, а я стану христианином! Поскольку Боженька иногда тоже не прочь сыграть в покер, он выполнил его просьбу. И Хлодвиг победил!
— Забавная история, — признаёт Берю.
— Тем более, — продолжаю я, — что она заканчивается крещением! Оно состоялось в Реймсе! Там Хлодвиг и преподнёс в дар Богу свою личность! Короли Франции стали католиками! Начиная с этого дня, епископы примкнули к Хлодвигу и помогли ему закончить завоевание Галлии.
— Прямо как у Франко в Испании!
Я выпиваю содержимое своего бокала.
— В результате объединение Франции произошло благодаря женщине, хоть и косвенным образом!
Доблестный Берю скептически улыбается:
— Они с тех пор наверстали упущенное, шельмы! Если бы Союзом[23]занимались они, сейчас Франция была бы всё равно что зал Ваграма в тот вечер, когда Делапорт объяснялся с этим чёртовым палачом![24]
Затем, обречённо пожимая плечами, шепчет:
— В общем, всё, что осталось от твоего Хлодвига, — это морская раковина.
— Она пишется по-другому[25], Толстячок!
— Пиши, как тебе нравится, но мне он напоминает слизняка, этот тип! То, что он сделал из-за этой суассонской вазы… Барахло, а не мужик!
— Ты знаешь эту историю?
— Ещё бы! Его воин разбивает вазу, и он ему отрубает голову! Если бы я так же поступал со своей горничной каждый раз, когда она что-то разбивает, меня бы уже кинули за решётку! Но раз уж это Хлодвиг, о нём рассказывают детям в школе, как про какого-нибудь героя! О, клянусь тебе, сделай меня министром образования, и ты увидишь, как эта глава исчезнет из учебников!
— Ну и зря, — уверяю я его. — Она такая увлекательная! Даже у Александра Дюма такого не встретишь!
Дополнительный материал:
Злоключение подданного Берюриса, или Случай с суассонской вазой, как будто это было с вами!
В этот день под Рождество в городе Реймсе было праздничное веселье. Шампанское лилось рекой, и целая орава[26]людей толпилась перед церковью, в которой проходило главное событие: крещение короля Хлодвига.
Последний — который был далеко не из последних — стоял голяком[27]в бассейне баптистерия новейшей модели «Идеалстандарт». Несмотря на время года и сквозняки, которые гуляли под высокими сводами, ему не было холодно. Когда вершишь судьбу Франции, холодно не бывает. Когда служишь примером — тоже. Хлодвиг был первым, кто удостоился таинства крещения. Его сестра, которая отзывалась на нежное имя Альбофледа, и три тысячи его воинов терпеливо ждали своей очереди, чтобы получить святую воду. Митра епископа Святого Реми (которого в те времена звали просто Реми, потому что он отличался скромностью) начала светиться каким-то сверхъестественным светом.
