ваш. Я буду внизу.
Тётя Мила зашла в комнату и села на край кровати. Приложила руку Леону ко лбу. Спросила:
— Ты чего искупаться посреди зимы решил? Жить надоело?
— Нет, остудиться хотел, — честно признался Леон.
— Скорее простудиться, — усмехнулась тётя Мила. — Но ничего, сейчас я тебя отогрею и простудиться не дам.
— Вы лекарь? — удивился Леон, ведь он знал, что лекари никогда не жили в нищете, а это явно был не тот случай.
— Нет, я обычный маг, — грустно сказала тётя Мила, но тут же взяла себя в руки и спокойно добавила: — Сейчас я положу тебе руку на грудь, и ты почувствуешь тепло. Может даже немного жечь, но потерпи. Ожога не будет. Когда по тебе разольётся тепло до кончиков пальцев на руках и ногах, ты мне скажи. Надо будет ещё немного прогреться. Дальше — спишь. Чем дольше проспишь, тем больше вероятность, что будешь полностью здоров, когда проснешься.
— Благодарю, — ответил Леон. — Я вам отплачу за заботу.
— Не надо. Я всегда рада помочь тем, кто в беде.
Тётя Мила отвернула край одеяла, которым был укрыт Леон, приложила правую ладонь к его обнаженной груди в районе солнечного сплетения и укрыла его обратно одеялом.
Леону начало становиться тепло. Тепло медленно растекалось от грудной клетки к животу и шее, текло по рукам и ногам… Леон постепенно переставал дрожать… Волосы на голове начали высыхать…
Как и обещала тётя Мила, он ощущал лёгкое жжение там, где она касалась его рукой, будто на его груди лежал горячий камень. Горячий, но не раскаленный. Леона начало клонить в сон, и он и не заметил, как уснул.
Проснулся Леон среди ночи. Из-за закрытых ставень в комнате было темно, хоть глаз выколи. Пощупал рукой у кровати — вещей своих не нашёл.
«Не ходить же в одеяле по дому?» — подумал он и решил, что придётся валяться в постели до утра, авось вещи вернут.
Сон не шёл. Пришлось начать размышлять о том, что делать дальше.
«Мне надо где-то жить — это раз. Мне надо как-то помогать Эрику — это два. Учиться летать с Родэром — три. Желательно, чтобы это было всё рядом — четыре…»
Всё сводилось к тому, что идеально было бы жить прямо над пещерами с Эриком, Родэром и грифоном. Если насчёт заселения грифона на крышу дома тётушки Милы Леон всё же сомневался, то по поводу остальных жильцов решил уточнить у нее утром.
«Совсем забыл! — вдруг осенило Леона. — Надо же ей сказать, что мы хотим исследовать пещеры и ждём официального разрешения».
Леон начал обдумывать предстоящий разговор, как в сознание закралась новая навязчивая мысль, что он забыл что-то очень важное. Ему пришлось пройтись по списку «всего важного» ещё несколько раз, прежде чем он смог поймать эту мысль за хвост.
«Надо бы сообщить Несси, что скоро я всё же не вернусь. Да и когда вообще вернусь непонятно. Опять расплачется, наверное… Но что поделаешь? Другого способа выполнить её просьбу я всё равно не вижу».
Леон добавил «Написать письмо Несси» в список дел на завтра, додумал разговор с тётей Милой и всё же уснул.
Когда он проснулся во второй раз, то в комнате уже было намного светлее: через щели в закрытых ставнях в комнату проникал яркий свет. На полу у его кровати лежала чужая сухая одежда, стояли тапочки. Леон оделся и спустился вниз. Посреди коридора он крикнул: «Тётя Мила!», чтобы не стучаться во все двери подряд, и остался её дождаться.
В коридор вышла тётя Мила.
— Доброе утро! Есть будешь? — добродушно сказала она.
— Доброе утро. Да! — обрадовался Леон, ведь со вчерашнего утра он ничего не ел.
— Заходи, — сказала тётя Мила и скрылась за дверью, из которой только что вышла.
Леон зашёл за ней и оказался в просторной кухне с большой печью, двумя длинными столами вдоль той же стены и шкафами с кухонной утварью и столовыми приборами. Всё остальное место занимали четыре обеденных стола человек на двенадцать с лавками по бокам.
Он присел за стол, где уже стояла миска тёти Милы. Она поставила перед ним такую же с простой кашей и села завтракать рядом. Леон с удовольствием принялся за еду. С тех пор, как он начал устраивать свои тайные побеги из дома в город, он перестал быть переборчив в еде, несмотря на то, что дома его кормили, скажем так, изысканно. Ему хватило всего лишь один раз по-настоящему поголодать, чтобы понять, что главная ценность еды — это её наличие.
Когда они поели, Леон решил, что теперь можно и поговорить по делу.
— Тётя Мила, вы не могли бы уделить мне немного времени? Я бы хотел с вами поговорить.
— Слушаю, — ответила тётя Мила.
— Меня зовут Леон Мэйнер, я сын графа Мэйнера из Весталии. Могу ли я узнать ваше полное имя?
— Зови меня просто тётей Милой, Леон.
— Прежде чем я расскажу по какому делу к вам пришёл, я бы хотел объяснить зачем мне это надо. В Марингерде я нахожусь с моим другом-исследователем по личному поручению графов Мэйнера и Неррона из Весталии. Это касается пещеры под вашим домом. Мы ждём разрешение графини Дэйнеры на исследование пещер. Прошу прощения, что о пещере узнало столько людей, но когда я рассказал о ней своему другу, он был настолько впечатлён и озадачен моим рассказом, что решил донести эти знания до сильных мира сего.
Леон умолк. Тётя Мила ответила:
— Не мне перечить графине Дэйнере. Исследуйте, если разрешит. Если не разрешит, то можете исследовать тайно от неё.
«Это теперь называется „не перечить“⁈» — мысленно засмеялся Леон, но спокойно продолжил:
— Благодарю. Теперь я бы хотел перейти к основному делу. Ваш дом мне показался достаточно большим, чтобы вместить меня и моих спутников, как постояльцев. Нас четверо: я, мой друг исследователь и два гвардейца графа Неррона. Можете ли вы нам предоставить четыре комнаты за оплату? Меня интересует только проживание, без еды.
— Могу предоставить и комнаты, и завтрак, и ужин. Свободные комнаты есть. Они чистые и ухоженные, но я бы не назвала их достойными сына графа и его спутников.
— Мне много не надо, — улыбнулся Леон. — Есть кровать — и ладно, а у остальных я спрошу. Я переговорю со своими спутниками и вернусь
