наслаждалась происходящим, её наигранная улыбка лишь добавляла мне неуверенности.
— Ты опоздала, — строго произнесла Мо Вань, глядя на меня с недовольством. — Ты знаешь, что должна была прийти ко мне сразу после восхода солнца?
Я попыталась объяснить:
— Я была занята работой в лавке, не посчитала время…
— Работой? — прервала она меня, её голос звучал как грозовой раскат. — Ты должна рожать детей, а не заниматься какой-то ерундой!
Я почувствовала, как холодок пробежал по спине, и смутился от её слов.
— Но, госпожа, я верю, что могу сделать больше для нашей семьи через успешное ведение бизнеса, — произнесла я, стараясь сохранить спокойствие. Но мои слова лишь разожгли её гнев.
— Ты ослушалась меня, взяв на себя управление лавкой без моего согласия! Это недопустимо. Слуги! — она подняла голос, и по её указанию служанки с напряжением ждали, как бы запустить своё чадо.
Наложница Ян, наблюдая за всем происходящим, ехидно засмеялась:
— Справедливая награда! Разве не стоит научить её, как правильно исполнять свои обязанности?
Мо Вань кивнула, её лицо наполнилось злостью:
— Она получит 20 ударов палками, чтобы запомнить этот урок!
Сердце заколотилось в груди от ужаса. Вокруг меня начали собираться слуги, и я почувствовала, как зажимает горло.
— Прошу вас, прошу прощения, я больше не буду так поступать! — произнесла я, в борьбе пытаясь найти слова, чтобы убедить её.
Но Мо Вань оставалась непреклонной.
— Дули, хватит болтать! — вырвалось из её уст, и я в отчаянии взглянула на наложницу Ян, которая продолжала смеяться, её глаза блестели от злорадства.
В тот момент я поняла, что моё стремление к независимости и успеху вызывает у них лишь ненависть и презрение. Все эти мысли кружили в голове, когда я понимала, что на кону может стоять не только моя свобода, но и моя жизнь.
— Я лишь стремлюсь помочь нашей семье, — произнесла я, искренне надеясь, что мои слова смогут достучаться до них.
К сожалению, судя по их выражениям, эти попытки были напрасны. Я чувствовала, как слуги становятся все ближе, и понимала, что скоро придется заплатить за свою независимость. В этот момент, мне просто ничего не оставалось, как надеяться на то, что кто-то придёт на помощь.
В тот момент, когда слуги начали приближаться ко мне, в сад влетели Мо Тан и Мо Хе. Их явление было словно свет в темной тучи, и я почувствовала, как внутри меня зажглась надежда.
Мо Тан, застигнутый яростью, сразу произнес:
— Что здесь происходит? Почему ты собираешься наказывать её, матушка Вань? Это полное безумие!
Его голос звучал властно, и я могла видеть, что он не собирался терпеть никаких унижений в мой адрес.
— Она ослушалась меня, — произнесла Мо Вань, на лице которой отразилась гневная стая. — Она взяла на себя управление лавкой без моего разрешения! Это недопустимо!
Мо Хе, находясь рядом с Мо Тан, подошёл ближе и произнес смело:
— Это не её вина. Она только старается принести пользу нашей семье. Вместо того чтобы награждать её за упорство, вы хотите её наказать? Это нечестно!
Я почувствовала, как моё сердце забилось быстрее, видя их защиту.
Мо Вань ощутила, что ситуация выходит из-под контроля, и её голос вырос в громкий тон:
— Ты также ослушался меня, Мо Хе! Оба вы будете наказаны!
Я не успела ничего сказать, как Мо Хе, не сомневаясь, шагнул вперед:
— Если вы хотите наказать её, накажите меня вместо неё. Я возьму на себя её наказание. Она не заслуживает этого!
Я была в шоке. Не понимала, что именно он предпринимает.
— Мо Хе, нет! Я не хочу, чтобы ты страдал за меня! — произнесла я в смятении, но он только уставился на меня с серьёзным взглядом, полным решимости.
— Это мой выбор, — ответил он, продолжая смотреть мне в глаза.
Мо Вань, увидев такую силу в его решении, на мгновение замялась, но затем кивнула, приказывая слугам:
— Хорошо. Если он на это решился, накажите его!
Слуги, получив приказ, начали выполнять его. Мо Хе, стойко опустив голову, принял первые удары палок. Я стояла в шоке, не в силах поверить в то, что происходит. Каждый удар раздавался как громкий раскат грома, и моё сердце разрывалось от боли за него.
— Нет, нет! — в ужасе закричала я, бросаясь вперед. Но оба мужчины лишь смотрели на меня, давали понять, что это — их выбор, что они готовы защитить меня любой ценой.
Мо Тан, не в силах это выдержать, вмешался:
— Хватит! Стойте! Скажите мне, кто из вас смеет наказывать мою семью?!
Но к тому времени Мо Хе уже принял всю долю наказания, его уставшая фигура стояла, несмотря на боль. Наконец, последние удары прекратились, и Мо Хе, тяжело дыша, поднял взгляд к Мо Вань, как будто поток его силы никогда не иссякнет.
— Я буду добиваться справедливости, даже если это обойдется мне дорогой ценой. — произнёс он тихо, и я почувствовала, как затаённая гордость переполняет моё сердце.
Когда слуги отошли, я побежала к нему, обнимая, пытаясь передать всю свою благодарность и тревогу, которую испытывала.
— Мо Хе, ты не должен был этого делать! Я не заслуживаю такой жертвы!
Он, с уставшим лицом, но с искренней улыбкой, смотрел на меня:
— Ты заслуживаешь всего самого лучшего. И я не позволю, чтобы кто-то унижал тебя.
Я чувствовала, как в моем сердце разгорается искра надежды. Несмотря на гнев и тяжёлые испытания, рядом были те, кто готовы защищать и поддерживать. Не имея шанса всё еще успокоиться, я поняла: иногда надо сражаться, чтобы показать свою истинную ценность.
Глава 7
После того как Мо Тан и Мо Хе отменили наказание, мы направились в покои Мо Хе. Я была полна благодарности, но в то же время беспокойства. Мо Хе выглядел усталым, но его глаза горели решимостью, а в атмосфере витала напряженность.
Когда мы зашли внутрь, Мо Тан немедленно взялся за дело. Он подготавливал мазь, чтобы обработать раны Мо Хе, которые оставили на его спине удары.
— Ты должен быть осторожнее с матерью Мо Вань, — сказал он, стараясь при этом держаться сдержанно. — Она не оставит тебя в покое, если ты продолжишь так себя вести.
Мо Хе молчал, не отвечая на слова брата. На его лице отражалась глубокая задумчивость. Я могла видеть, что его мысли были погружены в нечто большее, чем простое наказание.
Слуги внезапно вошли в комнату и сообщили, что Мо Вань зовет Мо Тана. Он быстро встал, бросив на меня выразительный взгляд, который говорил о том, что всё будет
