для меня.
Катя сжимает мое колено ладонью. Смотрит в глаза.
- У тебя все получится, Сань. А если будет совсем туго, бери Матвея и приезжай ко мне. Найдем тебе хорошую работу и брата пристроим. Мало, что ли, школ хороших.
- Спасибо, Катюш, - глаза пеленой застилают из неоткуда взявшиеся слезы. - Я знаю, что на тебя всегда можно положиться. Но я не готова пока расстаться с этим местом. Здесь ведь все дышит ими. Головой я понимаю, что их больше нет, а сердце отказывается принять жестокую правду. Мне всюду чудится силуэт мамы. Иногда кажется, что обернусь, а она стоит за спиной. Позавчера проснулась от шорохов. Знаешь, открыла глаза, взглянула на часы - половина седьмого. А у меня мысли сразу: Мама завтрак готовит.
- А на самом деле?
- Матвей! Проголодался! За яблоком спустился.
- В такую рань?
- Да он еще тот проглотик! Растет...
- Проглотик вам бутеров нарезал, - произносит брат, заходя в комнату. Вы здесь чай будете или на кухню пойдёте.
- Спасибо. На кухню придём, - улыбаюсь брату. Он очень повзрослел за последние дни. Как ни крути, а мне повезло гораздо больше, чем ему. Я дольше смогла побыть ребенком. Ведь так, кажется, говорят: Мы дети до тех пор, пока живы наши родители.
5.
- Саша! Не так! Это же автомат! - в сотый раз Матвей закатывает глаза. -Забудь про левую ногу! Нет ее! Есть только правая и всего две педали! - повысив голос, произносит брат, вылупив на меня свои огромные глаза.
- Сань! Ему точно двенадцать лет! - блеет Катя с заднего сидения. - С таким инструктором я никогда не решусь сесть за руль.
- Да ладно! Он же по существу, - оправдываю брата я.
- Давай я буду тебя возить, - вздохнув, произносит Матвей.
- Ага! Больше ничего не придумал?
- Ну а что делать, если ты не водитель. Ты права то как получить умудрилась?
- Как, как? Мне тогда только восемнадцать стукнуло. И права мне были нужны скорее для галочки, а не для использования. Теорию с первого раза сдала, полигон - с третьего, а в город я вообще не выезжала. Папа говорил, что когда дело до собственного автомобиля дойдет, он сам лично, меня потренируют. К тому же я училась на механике. И "Део Матиз" был такой маленький, не то что этот корабль!
- Сань! Ну так автомат гораздо легче механики. Тебе просто нужно собраться и попробовать почувствовать габариты.
Мы больше двух часов колесили по проселочной дороге. И в конце концов у меня начало понемногу получаться.
- Повесь обратно! - Матвей поворачивается к Кате. Папин пиджак весел на спинке водительского сидения, и она зачем-то решила его снять.
- Мне кажется, он ей мешает!
- Как он может ей мешать? Его папа сюда повесил. Пусть висит…
Боковым зрением замечаю, как подруга возвращает вещь на место. Ткань слегка колыхается, и салон автомобиля наполняется папиным ароматом. Обоняние улавливает древесный парфюм, который отец не менял на протяжении нескольких лет. Теплый аромат сандалового дерева в сочетании с восточными пряностями окутывает меня, и я будто бы слышу папин голос: Доченька, смелей! Ну чего ты у меня такая робкая…
***
- Сколько? Мот! Ты что, ее жидким золотом заправлял? - гипнотизирую экран смартфона, на котором всплыло сообщение от банка, говорящее о том, что моя карта похудела на четыре тысячи. Еще раз поворачиваюсь к брату, плюхнувшемуся на пассажирское сиденье.
- Ну так полный бак же! Сама же сказала! Я "джи драйв" залил. Папа на топливе не экономил.
Слегка покачав головой, выдыхаю и трогаюсь с места.
- Шуруп! Ее помыть нужно. Давай на самомойку заскочим. А то в таком виде тебя первые же гайцы тормознут. Номера не читаются.
- Хорошо, заедем.
Что поделать, если учились мы далеко не на чистом асфальте. К тому же ночью пролил сильный дождь, и машина и вправду выглядит теперь очень грязной.
- Только я не умею.
- Я сам помою. Ты, главное, до мойки докати.
Катюша пересела ко мне. И мы сидим и наблюдаем изнутри, как розовая пена покрывает лобовое стекло автомобиля.
- Сань! Ты уверена? Что-то водитель из тебя пока так себе. Только без обид, - произносит Катя.
- Все нормально будет. Втянусь... Я со школьным другом консультировалась. Он гаишник, и его старший брат тоже инспектор. Ребята сказали, главное - не нарушать и в случае чего сразу звонить кому-нибудь из них. Поторопилась я, конечно, с наследством. Нужно было все-таки попытаться как-нибудь переоформить машину на себя. Но теперь уже поздно дергаться. Постараюсь ездить аккуратно, у меня других вариантов нет.
Дверь распахивается, и в салон просовывается голова улыбающегося Мота.
- Шуруп! Мелочь гони! - высыпаю на его ладонь металлическое содержимое кошелька. - Я там одну багулину надыбал. Нужно ее юзать, пока не пофиксили, - произносит Матвей, выбирая из горсти мелочи только двухрублевые монеты.
- По-русски можно?
- Что тебе не понятно? Я же сказал, терминал тупит. Двухрублевые монеты, понимает, за десятки. Я ее сейчас еще и воском покрою за копейки, - растянув губы в широкой улыбке, поясняет Матвей. Давно я не видела его улыбки. Уголки моих губ сами приподнимаются, а брат тем временем хлопает дверцей.
***
Как не хотелось мне остановить время, но понедельник наступил, не дожидаясь моего согласия. Страшно ли мне? Да! Безумно! Сегодня мне предстоит раздобыть себе работу любой ценой. Но самое ужасное - добраться до этой работы мне придется за рулем. Как не убеждала я себя всю ночь на пролет, что нет в вождении ничего страшного. Все равно меня трясет, как осиновый лист на ветру. Сейчас, пожалуй, нет женщин, которые бы не имели водительского удостоверения. Но все равно мне не удалось убедить себя в том, что все легко и просто. Уверена, что буду ощущать беспомощность, как только доеду до первого нерегулируемого перекрестка. Мот вчера помог мне подобрать маршрут, на котором я почти всегда буду главной. Да, добираться я буду дольше, и расстояние увеличится почти на десять километров. Зато мне всего три раза придется повернуть на лево и лишь один раз пересечь железнодорожный переезд.
- Не дрейфь! Хочешь, я поеду с тобой - спрашивает Матвей, оглядывая меня с головы до ног. - Ты не слишком ярко выглядишь, - произносит брат, задержав взгляд на моих
