Так до сих пор сидит и ждет. Она уже успела покопаться в мыслях Маккены, извлечь оттуда идеи и теперь забавляется с ними, а Рой… А что Рой? Хочет снимать парня, что и обдумывает одновременно с музой в данный момент. Правда, она осталась в студии, а он на этой прессскучнейшей конференции. Время тащится еле-еле, словно волочет за собой тонны груза. Рой уже приготовился зевать, когда его сердце вдруг засуетилось. Оно, как собачка, начало скакать, почуяв приближение хозяина. Энди все-таки приручил его, и теперь оно хранит ему верность. Есть такая категория отношений, которая накрыла Маккену как-то вдруг и более десяти лет тому назад, и он смирился с мыслью, что ему это даже нравится теперь. Есть в этом смысл — ждать кого-то. А если не просто кого-то, то и смысла гораздо больше. Рой заволновался вслед своему сердцу, потому, как уже давно замечал, что научился чувствовать Энди. Радиус его чувствования распространялся километров на пятьдесят, и по мере приближения парня усиливал сигнал. Маккена обернулся именно в тот момент, когда Энди появился на сцене. Зал разразился радостными аплодисментами, а тот, сияя непревзойденной улыбкой, весело помахал рукой. У сердца Роя случилась кома. Оно соскользнуло само по себе и соскочило с ритма. Маккене еще ни разу не удалось подготовиться к появлению парня. Полсекунды, и вся титаническая работа по подготовке летит… нет, валится на это самое «нет», словно Энди несет с собой хаос. Рой стоит сам посреди себя и, в принципе, как обычно, не знает, что с этим делать.
Энди поприветствовал всех на сцене, подошел к Рою, наклонился и поцеловал. Просто так, потому что это было для него естественно. Запах теплого тела, остатков его любимых духов, чужого солнца и сексуальности вслед за сердцем почти загнали в ту же кому и самого Роя. И это он? Тот, который свободен? Независим? Непредсказуем? Статуя едва удержалась на пьедестале. Ее повело, и перекосившийся центр тяжести почти обрушил ее. Хорошо, что он проскочил все чакры, затормозив где-то на уровне коленей.
— Вы, словно принесли с собой огромный букет энергии, — радостно заметил ведущий, и Маккена отметил, что это чуть ли не единственное умное заключение, которое ему удалось произнести собственноручно.
Вообще, Рой терпеть не мог любые ток-шоу. Ему всегда было жаль ведущего, которому приходилось беспрестанно нести всякую чушь, заполняя собой дорогое эфирное время.
— Я готов, — ответил Энди, — раздать каждому по цветку.
— Вы так нежно сейчас поцеловали Роя, что, думаю, многие успели позавидовать. В чем секрет ваших столь долгих отношений? Вы ведь вместе что-то около десяти лет?
— Через пару недель четырнадцать. Секрета никакого нет. I still love him. (Я все еще люблю его)
Сознание Маккены сделало кувырок, вошло в пике и плюхнулось на то же место лапками кверху.
— Рой, — обратился к нему ведущий. — Мы только что услышали ответ Энди. Интересно было бы послушать, что по этому поводу скажете вы. В чем, по-вашему, секрет таких долгих и необычных отношений?
— He still loves me. (Он все еще любит меня)
Энди улыбнулся. Это как раз то, за что он и любит Роя. Хотя, нет. И это тоже. Помимо всего. Маккена взглянул на парня, неопределенно-виновато пожал плечами и чуть прикусил нижнюю губу. Черт! Он всегда так делает! Сейчас задвинет за щеку язык… Рой, я действительно люблю тебя и, знаешь, почему? Потому что… Просто я готов любить тебя вечно.
— Тебе придется ответить за свои слова, — мысленно пригрозил Энди.
— Я только этого и жду, — так же мысленно парировал Рой.
— Уверен?
— Не сомневайся.
Вот он, извечный вопрос «почему»? И лисицы тут, как тут. Зараза! Сколько еще он будет их терпеть? Это все Стив. Притащил в свое время целую стаю, вот они и поселились. Подселились черти, собаки страшные! И ничто на них не действует. Иммунитет у них, видите ли! Ведущий тем временем пустился в мутные разглагольствования на тему отношений, но Рой почему-то взглянул на него с другого ракурса и тут же посочувствовал. Очень. Наверное, он уже давно стал психологом, потому как тут же разложил для себя на составляющие всю жизнь этого человека. Жена в засаленном на животе халате; детишки, не подающие особых надежд; пивной бар по пятницам и порнушка втихаря, когда жена посещает маму. Секса нет, потому что-то, что есть, им, вряд ли, можно назвать. В общем, спят в одной кровати, лишь случайно соприкасаясь во сне задницами. Во всяком случае, весь вид ведущего не просто говорил об этом. Он кричал, срываясь на хрип. Нет! Маккена тут же решил, лучше сдохнуть в тренажерке, чем оступиться и разбиться, когда перетянет пивной живот. И надо что-то срочно делать со вторым подбородком, пока он не отвис совсем для всеобщего обозрения. А еще… давно пора решить, делать ли новую процедуру… короче, морщины начинают его раздражать. Энди будет смеяться, но это же не его проблема. Его проблема в том, чтобы становиться все большим извращенцем, продолжая увлекаться увядающим… А он сам прекрасен. Рой сглотнул слюну. И все еще пока… Ревность почесалась спиной о натянутый нервный канат. И к психиатру пора. Шалят, шалят нервишки. Парень улыбается, поглядывает на него, мнется в кресле, почти касаясь его плечом, а потом наклоняется и…
— Я голоден так, что если не порву тебя, считай, тебе повезло.
Вот уж любитель (это он об Энди) несвежего мяса (а это он уже о себе). Явно бродят мысли, а такими еще и не до того додумаешься. Ну, давай, Рой, начинай опять определять степени извращенности парня. Когда ж ты, наконец, поверишь, что плевать ему на все твои раскладки и доводы. Ну, не видит он твоих морщин и прилипших фунтов. Не интересны ему твои стремления стать лучше, потому что… Он сказал: «I still love him».
— Надеюсь, — постарался, как можно безразличнее, ответить Рой, — я тоже.
Энди улыбнулся. Врет же. Ну, пусть. Я-то чувствую, как его трясет. Играй, Рой. Обманывай сам себя. Я все равно чувствую, как залпами выстреливают из тебя протоны нетерпения. Или наказать, лишив сладкого? Ну, Рой! Эх, и врунишка.
А у Маккены шипы в кресле. Ерзает, словно они впиваются в попу. Он же поменял створки на своих внутренних полках, а они не выдерживают, и хаос близок к тому, чтобы случиться вновь. Впрочем, здесь без вариантов. И так, и так случится. Определенно.
— Энди, — голос ведущего впивается в размышления Роя. — Всем интересно узнать, насколько и книга, и сериал близки к действительности? Это ведь биографическая вещь?
— Настолько, насколько вам этого хочется. Разве вы поверите мне, если я скажу «нет»? Не секрет, что почти всегда характер героя произведения накладывается на актера…
Дальше Энди объясняет слишком подробно, что для фанатов стирается граница между… Ага, граница. Рой начинает размышлять: «Какого черта»? Вопрос емкий и вмещает слишком много категорий этого самого «какого черта». Какого черта граница между ним и Энди состоит из пары подлокотников именно в тот момент, когда он, наконец, дождался парня и может теперь делать с ним все, что захочет. «Что захочет» гораздо обширнее, чем само приличие этого хотения. Да, он может делать с ним все, что захочет, потому что может это делать, но… Не делает, что хочет, потому что не может этого делать. В данный момент. Энди как-то не совсем случайно жмется к нему коленом, но «какого черта» граница из подлокотников предполагает нейтральную полосу? Какого черта эта пресс-долбанная конференция случилась именно тогда, когда Маккене плевать на границы? Он хочет делать все, что хочет, но полоса проклятого отчуждения заставляет его не делать ничего, и он может продолжать хотеть даже больше, чем ему влезет. Дальше Рой размышляет на тему, какого черта Энди так красив, что он сам — почти девочка-фанатка. Проклятая неразбериха в полах. Маккена понимал, что сейчас он течет от самой макушки, как эти самые особы почти также, с той только разницей, что у него не намокают трусы. Теперь он точно знает, что именно будет делать с Энди, надо только встать, послать всех… кого куда, и трахнуть его прямо на сцене. К тому же, он уже проделал это мысленно.
Маккена взглянул на Стива. Улыбается, зараза. Точно знает, лисица, что у него в голове. Наверное, Шон уже определил, что у Роя отключился гипофиз, потому, как нет никакого контроля за количеством гормонов, а они все
