с Люции цепких, презрительных глаз. — Она и без этого статуса хорошо нам прислуживает… — выразительная пауза, — игрушкой для битья.
— Кто ещё кого бьёт, — буркнула Люц, с самым невинным видом разглядывая каменные барельефы над камином. Надеяться, что никто не расслышит, было глупо — у терринов абсолютный слух. Особенно у одного коронованного придурка.
Его бурлящий гнев почти физически ощущался на коже, а взгляд полный лютой злобы прожигал во лбу дыру. Он требовал внимания, ответа за опрометчивые слова…
И Люция, приосанившись, встретилась с ним глазами.
Оба взора горели ненавистью, такой глубокой и жгучей, словно не семь лет враждовали они, а много, много больше — всю жизнь. И ещё несколько прошлых жизней. И в мир этот являлись снова и снова только чтобы сойтись и опять возненавидеть друг друга. Уничтожить или…
Люц впилась ногтями в ладони.
Рядом с ним она задыхалась, будто вязла в липком зловонном тумане.
— А не слишком ли ты осмелела, убогая? — гадюкой прошипела Меридия и заизвивалась на месте, будто правда змеюка перед прыжком.
Её стройное тело обтягивало лёгкое усыпанное жемчугом платье цвета морской волны, точёные черты лица пленяли идеальной красотой, а покачивание гладких коралловых волос завораживало.
Но какая же гадина скрывалась за блистательной оболочкой принцессы амфибий. Самая мерзкая баба из всех.
— Думаешь, — едко продолжила она, вставая, — поднялась чуть выше прислуги и уже ровня нам?! Да если б не милость Императора, гнить тебе в подземельях, человечка! Я бы лично тебя пытала, содрала кожу и убила. Да за одно хамство Леону тебе надо выр!..
— Меридия, — осадил её принц. Рыбёшка-с-ногами потупилась и села на место, капризно поджав алые губки. — Чужачка просто забыла нашу маленькую шалость с вином. Видимо, хочет повторить. Хочешь, Люц? — почти нежно спросил он и проникновенно заглянул в глаза. Словно они не враги, а нежные друзья или любовники! Даже имя её озаботился вспомнить, хотя, Люция уверенна, оно песком царапало ему нёбо.
Скрипнув зубами, девушка мотнула головой.
Вопрос с «винной шалостью» — не тот, который можно проигнорировать с гордо задранным подбородком. Люц до сих пор лишь от одной мысли о той ночи покрывается липким потом и дрожью.
Она совершенно не помнит, что случилось. Лишь, как её насильно опоили коварным терринским вином и погнали куда-то. Дальше — пустота. Нашла себя Люция уже утром, в лесу, босую, в ободранном грязном платье с прорехой на груди. Шею и грудь покрывали красные пятна, словно следы от укусов слепней, а всё тело ломило.
Она чуть не поседела от переживаний, пока добиралась до комнаты, а после — отмокала в корыте. Пока осматривала себя в зеркале — все ногти сгрызла.
Люц боялась, что потеряла девичью честь и теперь ждёт «подарочек» в утробе непонятно от кого. Боялась, что могла сболтнуть лишнего в пьяном угаре и выдать свою полутерринскую суть. Боялась беспечно раздать магические клятвы или угодить под чары.
Боялась разоблачения.
Этот пробел в памяти — позорное клеймо на её репутации. Репутации перед собой, разумеется, остальным до неё дела нет. Ну, кроме Изабель. Перед ней Люции до сих пор стыдно. Ведь она так и не призналась, где пропадала ночью и по чьей милости, а Иза так волновалась…
А что на самом деле сотворила с ней в ту ночь свита принца, так и осталось для Люции загадкой. Да она и не желала знать.
— Ха-ха-ха! — звонко рассмеялась Сесиль и взмахнула веером из карт. — И правда забавный случай! Помню, как она удирала от наших собак. Чья это была идея? Устроить охоту?
— Моя. — Меридия гордо выпятила почти нулевую грудь. — Жаль не мои шавки её поймали, иначе бы чужачка сейчас не мозолила нам глаза.
— А чьи? — Люц выгнула тёмную бровь.
Зелёные глаза Орфея вспыхнули. Он весь подобрался и приготовился ответить, но Далеон его опередил:
— Не чьи. Собаки тебя не поймали.
И возразить ему никто не посмел. Ванитасы всегда говорят правду — это их проклятие. Потому в двойне больно выслушивать от Далеона оскорбления.
«Собаки тебя не поймали», — мысленно передразнила Люция и покачала головой. Конечно, не поймали, раз все части тела на месте и даже шрамов нет. Но почему ж она очнулась в таком скверном виде?
Далеон сунул руку в миску с любимыми конфетами и закинул пару мутно-зелёных горошин в рот. Разгрыз острыми клыками, не сводя с Люции пристального взгляда. Приятно запахло мятой, шалфеем и ещё каким-то травами, но нежный флёр быстро перекрыли алкогольные пары от щедрого глотка «Осеннего вина».
Люцию бы такой сразу с ног свалил. Ну почему ж ей не досталась от бессмертных предков переносимость к ядам и чародейским винам?!
— Чужачка… — Далеон внезапно посмотрел на Люц странным затуманенным взором, который совсем ей не понравился, и подался вперёд. Неловко взмахнул рукой, точно хотел дотянуться, но в итоге смахнул пиалу с конфетами. Хрусталь разбился об пол, горошины со стуком брызнули в разные стороны.
Повисла гнетущая пауза. Все с каким-то оцепенелым интересом наблюдали, как одна дражешка закатывается под книжный шкаф. Стук. Всё.
— Забыли, что хотели сказать, Ваше Высочество? — едва сдерживая ехидную улыбочку, спросила Люция, вновь оборачиваясь к принцу. — Старость не в радость?
Он сидел и с каким-то потрясённым видом таращился на разбитое ажурное стекло под босыми ступнями, словно не миску расквасил, а себя. Поднял взор и цыкнул:
— Язва.
Люц слегка поклонилась, как актриса на представлении. Орфей закашлялся, скрывая смех, Сесиль прятала улыбку за картами, Меридия недовольно поджимала тонкие губы. А Далеон откинулся на диване в прежней спесиво-расслабленной позе и натянул паскудную усмешку в лучших традициях картонных злодеев.
— Станцуй чечётку и можешь идти. Это приказ.
Н-да. Насмешки он не простил.
Люция протопала бойкий произвольный ритм, хлопнула в ладоши и взмахнула кудрявой гривой, откидывая её с плеча. Всё это с каменным лицом и невозмутимым достоинством в осанке.
Книксен.
— Прощайте.
Разворот к двери под изумлённое молчание зрителей. Простучали каблучки, скрипнула створка. У порога Люц не сдержалась и бросила двум глупым террианкам через плечо:
— Это гадальные карты, а не игральные. Не нужно делать умный вид и пытаться играть, если не знаете, как правильно их использовать.
И ушла. Уж очень жалко было картишки. Красивые. Мама бы за такие любимые золотые серьги отдала.
[1] Местная валюта в виде монет; выпускается в медном, серебряном и золотом эквиваленте.
* * *
Бредя по коридорам замка в сторону своих покоев, Люция заметила приоткрытую дверь в малую библиотеку, заслышала гневное сопение и шуршание пера по бумаге и остановилась. Бесшумно подкралась к входу
