глазами, но сказала только:
– Так, значит, ты не намерен прекращать?
Ник посмотрел ей прямо в глаза и ответил:
– Ну, мы… в смысле мы с друзьями поклялись говорить «фриндла», а клятвы надо соблюдать. И потом, я все равно не понимаю, почему так нельзя. Мне мое слово нравится.
Ник старался говорить отважно, как настоящий генерал.
– Что ж, хорошо. Я так и думала.
С этими словами миссис Грейнджер достала из ящика стола пухлый белый конверт:
– Это письмо я написала тебе, Николас.
Ник протянул руку, решив, что учительница вручит письмо ему. Но она держала конверт крепко.
– Я отправлю тебе это письмо, только когда всей этой истории придет конец. А сейчас напиши на оборотной стороне конверта свое имя и поставь сегодняшнюю дату. Когда ты получишь это письмо – когда бы это ни произошло, – ты будешь знать, что это тот самый конверт, и что его никто не вскрывал.
Прямо как переговоры на войне
«Жуть какая», – сказал про себя Ник. Но вслух он ответил миссис Грейнджер:
– Ладно.
Он лучшим своим почерком вывел на конверте собственное имя и поставил под ним дату.
Миссис Грейнджер резко встала и произнесла:
– На сегодня достаточно, Николас. И пусть победит сильнейшее слово.
Брови у нее были нахмурены, но глаза – глаза смотрели почти радостно.
И только когда Ник преодолел половину коридора, до него дошло: «Ей нравится воевать, и она будет сражаться, не жалея сил!»
На следующий день по дороге в школу Пита осенило.
– Вот бы сделать так, чтоб все ребята и девчонки из пятого класса стали ходить к миссис Грейнджер и просить: «Можно мне фриндлу?»
– Нет: «Дайте мне, пожалуйста, фриндлу», – поправил Дейв. – Говори правильно. А то Грейнджерша тебе как задаст!
– А что, здорово будет, – сказал Ник. – Всех после школы не оставишь!
В тот день миссис Грейнджер оставила после уроков человек восемьдесят детей. В классе не хватило места, и добрая половина наказанных разместилась в коридоре. Директрисе пришлось остаться до самого вечера, чтобы помочь, а потом еще вызвать два специальных автобуса, чтобы развезти наказанных по домам.
На следующий день пятиклассники снова явились за фриндлой, и то же самое сделали ребята из других классов, в общей сложности больше двухсот человек.
Начали поступать жалобы от родителей. Водители школьных автобусов пригрозили забастовкой. К делу подключились школьный совет и инспектор.
Примерно тогда же мистеру и миссис Аллен нанесла визит директриса школы «Линкольн элементари». Директриса хотела поговорить о поведении их сына. Пятиклассника. Ника.
Глава 9
Шахматы
Миссис Маргарет Четэм занимала пост директора «Линкольн элементари» уже восемнадцать лет. Она хорошо знала мистера и миссис Аллен, потому что вместе с ними работала в строительном комитете шесть лет назад, когда сносили старое здание школы и строили новое.
Встреча была назначена на вечер первого октября. Договариваясь по телефону с миссис Аллен, директриса попросила, чтобы Ник тоже присутствовал. В половие седьмого вечера миссис Четэм постучала в дверь, и ей открыл сам мальчик.
– Добрый вечер, Ник, – сказала миссис Четэм. Без улыбки на лице
– Здравствуйте, миссис Четэм, – ответил Ник и сделал шаг назад, потому что миссис Четэм заполнила собой весь проход. Она была женщиной крупной, широкоплечей и ростом не уступала отцу Ника. «Наверное, она играла в футбол и была полузащитником», – подумал Ник, потому что его отец как раз играл полузащитником, когда учился в колледже.
Игра будет продолжаться
– Здравствуйте, мистер и миссис Аллен, – сказала миссис Четэм, входя в гостиную. На директрисе был длинный черный плащ и красный шелковый платок, свободно обмотанный вокруг шеи. Плащ она снимать не стала, но платок стянула с шеи и сунула в левый карман. Крепко пожав руки родителям Ника, она уселась в кресло слева от дивана. Родители Ника сели на диван, а Ник устроился в кресле-качалке напротив миссис Четэм, отделенный от нее только низким кофейным столиком.
– Мне непросто было решиться на этот разговор. Дело в том, что в школе происходит нечто неприятное, и, по всей видимости, заводилой в данном случае выступает Ник.
Родители внимательно слушали. Миссис Четэм рассказала им историю так, как сама ее видела: Ник подбивает других детей пользоваться новым, придуманным им словом, миссис Грейнджер запрещает это слово, дисциплина в пятом классе пошла прахом, дети сотнями остаются после школы наказанными, правила больше не уважают, и в школе, по всей видимости, назревает бунт.
Пока миссис Четэм говорила, Ник смотрел на родителей, переводя взгляд с маминого лица на папино и обратно. Папа слушал внимательно, кивал и хмурился. Ему вся эта затея явно не нравилась. А вот маме – мама казалась скорее раздраженной.
Когда миссис Четэм завершила рассказ, мама Ника заговорила первой.
– Не кажется ли вам, что весь этот шум поднят по совершенно незначительному поводу?
Ник сидел молча, но про себя готов был закричать: «Да здравствует мама, да здравствуют все мамы на свете!» Мама сердилась не на него! Она сердилась на миссис Грейнджер, а может быть, даже на миссис Четэм. Дело принимало интересный оборот.
Миссис Аллен продолжала:
– Послушайте, неужели с детьми случится что-нибудь страшное, если они придумают смешное слово и станут его повторять? Зачем сочинять специальные правила и запрещать это слово?
Миссис Четэм вздохнула и призналась:
– Да, действительно, выглядит глупо. Однако, по мнению миссис Грейнджер, дело в соблюдении неких стандартов: ведь мы же требуем от детей говорить не «ага», а «да». Затем и существуют словари. Проблема ведь не столько в самом слове, сколько в неуважении к старшим.
Заговорил мистер Аллен:
– Тут миссис Грейнджер права. Надо соблюдать правила. Нельзя же, чтобы дети говорили «ага» вместо «да», верно?
Тут заговорил Ник.
– А знаете большой словарь, который лежит в
